​«Работал там, где мне доверял народ»

Теперь у Виктора Петровича уже нельзя взять интервью, расспросить о событиях в его большой и насыщенной жизни, узнать мнение о проблемах рыбной отрасли. Но ответы на многие вопросы есть или угадываются в тех воспоминаниях, которыми он поделился со мной несколько лет назад.

Виктор Петрович много рассказывал о своей жизни. О том, как с мамой и братом выживали в оккупированном фашистами Витебске, переходили линию фронта, жили в землянках и развалинах домов, дважды чудом спаслись от угона в Германию. О послевоенных годах, как маме было трудно поднимать двоих сыновей (отец умер еще до войны) и как после семилетки решил поступить в Клайпедскую мореходную школу. Рассказывал, как курсантом на практике работал на добывающих судах в Балтийском и Северном морях. О том, как учился штурманскому мастерству, изучал экономику, как осваивал новые участки работы. О людях, с которыми работал...

И пусть сегодня часть этих воспоминаний прозвучит так, как будто о них рассказывает он сам

Я С ДЕТСТВА ЛЮБИЛ ПАРУС

«Мореходка закончена, но меня и двух моих друзей оставляют работать на Балтике. А я же хочу на океан! Пишем письмо министру рыбного хозяйства СССР Александру Акимовичу Ишкову: «Комсомольцы просят Вас послать их не на Балтику, а на Камчатку». И через две недели в минрыбхозе получили направления и подъемные. Отдел кадров купил нам билеты на поезд до Владивостока. И мы втроем – два штурмана и один механик – поехали. Девять дней пути – и вот Владивосток. Рыбпромкадры – тогда была такая контора – направили нас на Камчатку.

В Петропавловск прибыли в середине сентября 1954 г. Три дня адаптировались, а потом – в АКО, в кадры. Меня направили в Тралфлот на теплоход «Оленск» третьим помощником капитана: рабочий диплом был уже, поскольку я на всех практиках ходил в море. А «Оленск» только-только пришел с Венгрии и стоял на якоре прямо напротив Советской улицы. Капитаном был Иван Степанович Карев, кавалер ордена Трудового Красного Знамени. Говорит: «Сынок, нас отправляют в Корф». А я и не знал, где этот Корф: на восточном побережье, на западном? Стал готовиться. Тогда еще не было навигационной камеры – только карты. Вот читаю лоции, исправляю эти карты…»

Так начиналась трудовая биография Виктора Петровича на Камчатке. После «Оленска» – теплоход «Гомель» (второй помощник), затем «Баргузин» (старпом). А параллельно – заочно учебно-курсовой комбинат Камчатрыбпрома. Вместе с «корочками» штурмана дальнего плавания В.П. Потапенко в 1960 году получил назначение капитаном на теплоход «Плутон», затем были теплоходы «Вега», «Корсаков», «Барнаул», танкер «Баргузин».

Каждый рейс – отдельная история и отдельные воспоминания. Но с особым удовольствием Виктор Петрович рассказывал о своем первом «капитанском» рейсе:

«Теплоход «Барнаул» – это угольщик. Принял дела у прежнего капитана – Винтовкин известный был тогда на Камчатке. Загрузили консервы на Западной Камчатке – сначала в Озерной, дозагружались в Октябрьском, получили команду следовать в Находку и Владивосток. Идем. У капитана, то есть меня, молодая жена и сын – Игорю тогда три года всего было. А жить негде. Капитанская каюта из двух комнат, вот и взял их с собой в рейс.

Проходим Сахалин, острова Ребун и Рисири. Приходит стармех, он меня всегда сынком звал: «Сынок, угля-то осталось на одну вахту». Как так? Я же выписывал сколько положено. Но то ли ребята-кочегары жгли хорошо, то ли уголь оказался некачественный. В общем, через 43 часа угля не будет, а мы только что прошли пролив Лаперуза. Что делать?

Собрал всех матросов, боцмана и говорю: «Так, ребята, поднимаем стрелы, – а на пароходе огромные, длинные были, – на стрелы крепим брезенты люковые».

Сделали паруса – на первом трюме, на втором и на третьем. И так шли до восьми узлов двое суток под парусами. Кочегары чуть подтапливали, только чтобы винт не останавливался. На третьи сутки пришли в Находку – в залив Америка, нас сразу взяли к причалу. За ночь дали 20 платформ угля. И уже утром мы ушли во Владивосток. Там сдали консервы, вроде все нормально.

Но тут мне говорят: «Пойдете в Петропавловск – возьмете 12 МРСов на буксир». А уже осень надвигается, начинаются шторма. Но и как откажешься, тем более после «парусной» эпопеи? Сейчас бы не взял, а тогда взял. Последний МРС даже видно не было, локатор его не доставал. Привел все 12 сейнеров в Петропавловск. Они потом пошли на западное побережье, там работали».

Потом Виктора Петровича многие спрашивали: как в голову-то пришло из теплохода парусник сделать? Он отшучивался: «Я же вырос на берегу Западной Двины, с детства любил парус и все, что связано с морем».

ЕСТЬ ТАКОЕ СЛОВО – «НАДО»!

«Передо мной приказ № 663 по личному составу от 23 августа 1973 года, подписанный министром рыбного хозяйства СССР Александром Акимовичем Ишковым.

Помню, находился в Охотоморской экспедиции на промысле сельди. Получаю телеграмму из КРП: «Вас приглашают в Москву на коллегию для утверждения в должности». Что ж делать, лечу в Москву. Там впервые встречаюсь с Николаем Исаковичем Котляром. И нас в один день, в один час, в одну минуту приглашают прямо из зала столовой к министру Ишкову. Мы с дрожью в ногах приходим на собеседование. Прошло много лет, но до сих пор помню его улыбку с добрым прищуром глаз. Докладываем, что прибыли по такому-то вопросу. Он говорит: «Идите, сынки, летите домой, работайте, я о вас все знаю». И на этом вся коллегия для нас закончилась. Видимо, ему подготовили подробные объективки на нас. Этим приказом Котляр был назначен начальником управления «Приморрыбпром», а я начальником Тралфлота.

С этого дня началась наша дружба и совместная работа с Николаем Исаковичем. Он вскоре стал начальником Дальрыбы, потом его взяли в министерство. Стал министром рыбного хозяйства СССР. Этого человека никогда нельзя было в работе подвести. Если он говорил «надо» – значит действительно так было надо. И ему не приходилось за нас краснеть».

«Опыт я приобрел в Камчатрыбпроме огромный, 9 лет был заместителем начальника производства КРП Василия Никифоровича Калёнова. Все в руководстве были в возрасте, а я хоть и начальником уже был Тралфлота, но молодой. Поэтому гоняли меня, как лошадь.

В один из годов зимой мы селедку ловили магаданскую очень хорошо – все плавбазы Тралфлота были там, все тральщики (а это 25 СТ).

На совещании первый секретарь обкома партии Качин говорит мне: «Ты давно в море не был, пора бы тебе посмотреть, как там в Охотском море на селедке». Я говорю: «Дмитрий Иванович, я вчера только пришел, еще чемодан не распаковал…» Но – «надо!». Людей на плавбазу нужно было доставить обязательно.

Ледовая обстановка в тот год была очень тяжелая в Охотском море сложилась. Попытался через Октябрьский пробиться – не получилось. Что делать? В Халактырке был вертолетный полк пограничный. Мы с ними дружили. «Ребята, давайте рискнем. Надо 350 человек перевезти из Октябрьского, на плавбазу посадить и оттуда столько же на берег». «Ты что, с ума сошел»? Я говорю: «Надо, помогу отремонтировать больницу в Халактырке».

На пяти автобусах привезли народ в Октябрьский. Плавбаза подошла, уже была подготовлена, чтобы принять вертолет: на верхней площадке убрали кран, несколько стальных подтяжек. Рейд портпункта Октябрьского комбината – 10–12 миль от берега. Так наши вертолетчики всех туда перевезли и оттуда заменили экипаж. Это почти 700 человек.

Правда, информация дошла до округа Дальневосточного. Друзьям наши грозили неприятности, но мы отстояли их».

«Я много анализировал свою работу как начальника Тралфлота. Когда я пришел, были одни убытки. Понимал, что нужно коренным образом перестраивать работу флота, чтобы повысить рентабельность.

Начал с того, что запретил СРТМ-м добывать минтая. Ловили навагу, корюшку, кальмаров, палтусов и сами морозили. Тогда нужны были центнеры. А эти минтаевые центнеры давали СТРы – и они стали ловить на порядок больше. СРТМы им не мешали. То есть мы нашли прибавку мощности.

Меня сначала многие не понимали, но постепенно мнение людей стало меняться. А вскоре Тралфлот дал прибыль больше всех по Дальнему Востоку и стал самым рентабельным предприятием. Меня тогда к награде орденом Трудового Красного Знамени представили».

А Я УМЕЛ РАБОТАТЬ. ВСЕГДА

«Наконец я получил отпуск. Дали мне путевку в профилакторий, в 70 км от Сочи. Прошло 9 дней, по громкоговорителю говорят: «Отдыхающему Потапенко подойти к главврачу». Чувствую, что-то не то. Оказывается, телефонный звонок был – мне нужно немедленно вернуться в Петропавловск.

Сделал вид, что ничего не знаю, пошли с женой и сыном на пляж. На следующий день в гостинице записка: немедленно позвоните в обком партии. Звоню. «Виктор Петрович, срочно прибыть в Петропавловск, это решение Качина, и принять руководство Камчатрыбпромом».

Это было летом 80-го года. Даю телеграмму: «Если что случилось на работе – я немедленно вылетаю. Если нет, то дайте мне отдохнуть. Я первый раз за несколько лет получил отпуск трудовой». В ответ: «Виктор Петрович, ты должен вернуться».

Вернулся. Прихожу в КРП. Ни одного заместителя нет. Разбежались. Аппарат КРП в старом здании горисполкома был, под кабинетом начальника городская выгребная яма. Условия невыносимые. Первое совещание проводил в гостинице.

И начали мы работать в авральном режиме: все текущие дела плюс строительство нового здания. За неполный год закончили стройку. Переехали, постепенно обустроились, купили хорошую мебель. Потом достроили столовую и актовый зал.

В Озерной работали грамотные, сильные инженеры, всегда вовремя проводили техническое переоснащение, там было самое лучшее оборудование – станки набивки, разделки и др., самое лучшее отдавалось туда. Озерная давала консервы «Нерка в собственном соку». Вся нерка Озерной шла только на экспорт. Вообще, мы старались консервы из лосося направлять на экспорт, а нерка есть нерка, ее брали французы, немцы, англичане, вся Европа, платили хорошо. Доллары позволяли нам приобретать новое оборудование, то есть провести капитализацию вложенных средств. И именно Озерновский комбинат первым вышел в 30-тысячники – стал выпускать 30 миллионов банок консервов в год. Потом этот уровень достиг Октябрьский, чуть позже и Усть-Камчатск.

Отдельно хочу сказать о жестяно-баночной фабрике. Инициатором строительства ЖБФ был Бирюков, он работал в Камчатрыбпроме начальником техотдела, потом главным инженером.

Лично я в душе был против ЖБФ. Почему? Мы привозили рулоны жести и делали банку: сколько сделаем банки – столько выпустят консервов, но если вовремя доставим на побережье, пароходов не хватало. Американцы – в Сиэтле, Датч-Харборе и других портах – делали наоборот: сколько возьмут рыбы – столько привозили туда жести. И на заводике обрабатывали рыбу, катали банку и выпускали консервы. Не надо гонять пароходы – всего несколько рулонов жести доставить. У нас раньше тоже так было – в Озерной, Октябрьском, Усть-Камчатске, но мы не могли освоить производство банки на местах.

Когда жесть, лак и прочие материалы пришли в одни руки, появились грамотные мастера, получилось наладить выпуск качественной банки в Петропавловске. И теперь я признаю, что Бирюков и Тебекин были правы. В тогдашних реальных условиях этот проект оправдал себя. Наша фабрика вышла на вторую позицию по Дальнему Востоку, уступив только Находкинской ЖБФ – которую строила вся Дальрыба с участием иностранных фирм. А наши умельцы построили фабрику своими руками!

Но не одни мы были умные. Все вскоре стали нажимать на консервы. В итоге банки не хватало. А кто Дальрыбе ближе – Приморье или Камчатка? Конечно, в первую очередь банкой обеспечивали приморцев. Помню, первый год я был генеральным, Дальрыба распорядилась, чтобы Камчатка отдала 60 млн штук Приморью. То есть свое консервное производство должны были оставить без банки.

Я набираюсь нахальства, хамства и недисциплинированности и не выполняю распоряжение Дальрыбы. Меня вызывали в Дальрыбу трижды. Как звонок по межгороду, я уже знаю – Старжинский Владимир Флорианович. Он: «Ну что, где пароход с банкой? Плавзаводы к тебе идут». Что делать? Дать банку – оставить заводы без консервной продукции. Не дать – выгонят.

И все же мы банку не отдали. Тогда Дальрыба добавила нам план по консервам – на то количество банок, которое мы не додали Приморрыбпрому. А мы перевыполнили и этот план».

ТРУДНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

«Вот так трудно для меня прошли первые два года в должности генерального директора. Но мы стали зарабатывать деньги, а значит, появилась возможность начать кардинальные перемены в организации всего производства.

Я был на японских, тайваньских, корейских консервных заводах, но больше всего мне нравились американские. Консервные и вообще рыбные заводы начиная от Сиэтла и до Сан-Франциско – это большие модульные заводы: большие площади, хорошие железобетонные полы, но никаких фундаментов. Все оборудование на колесиках. Нужна камбала штучной разделки – подкатили линию, нужна заморозка – морозильный аппарат подкатили. У нас же – закопай фундамент, поставь капитальные стены и т. д. Затраты бешеные, а экономическая отдача низкая. Огромного труда стоило мне поломать эту технологию. Но дело сдвинулось, и мы уже стали, строя рыбоконсервные заводы, использовать зарубежные технологии.

Все видели, что в городе мы задыхаемся. И принято было решение развивать базу на Моховой – от РК и почти до устья р. Авачи. Долго оформляли землю, долго строили. Денег не хватало. Все дорого. Построили три причала, причем на 12-м причале осадка была до 10 метров. Мы могли принимать плавбазы под выгрузку и большие транспортные корабли. Правда, один раз принимали американский транспортник с курятиной, а у него осадка 12 метров. Проблема. Но придумали, как выйти из положения. Дождались прилива, транспортник подвсплыл – и успели разгрузить.

Построили причалы, провели все коммуникации, а наверху, у поворота на Авачу, уже и больница для рыбаков – хороший современный проект, оснастили мы ее очень хорошим оборудованием, в том числе закупленным за рубежом».

РЫБАЛКА И СТРАДА

«Как известно, люди не только работают, им надо и жевать что-то. На побережье в некоторых поселках народ почти не видел самых обыденных продуктов. Молоко, яйцо, мясо – это было дефицитом. Ну и флот нужно было обеспечивать: труд рыбака нелегок, его кормить нужно хорошо, на макаронах и гречке не подержишь.

С Иваном Гавриловичем Коваленко мы решили совместно заняться решением этой проблемы. По побережью летали всегда вместе. И разрабатывали планы вместе. Левый берег – колхозники, правый – рыбозавод. Проводим сходки населения. Один, например, говорит: я буду поросят разводить. Другой: я коров. Третий: а у меня с птицей получается. Ладно. Давайте за дело, мы поможем. В межколхозном объединении был сельхозотдел, в Камчатрыбпроме тоже. У нас было 30 тысяч кур-несушек, около 112 тысяч коров, из них 6 тысяч – дойное стадо. Свиней у нас было поменьше, зато колхозники держали большие свинофермы. На Командорских островах наши 6 тысяч дойных коров давали по 5 тысяч литров в год. Это был высокий показатель надоя молока на одну корову по России. В свое время, еще до меня, Камчатрыбпром купил дойное стадо в Германии – голштинскую породу. Кормовая база там отличная.

Вообще, мы обеспечивали себя. 24 тысячи тонн давали молока свежего. То есть оказывали много платных услуг – население же покупало. Эти деньги тоже были в плане, считанные. Летом на побережье маломерный флот работает, а осенью для рыбаков начинается сенозаготовка. Мы готовили кормовую базу. И все были довольны. И работа была. Мужик в море, жена на ферме.

Вспоминаю один курьезный случай. Приезжаем с Коваленко в Анапку, богом забытая земля. Поехали на дойку. А там коровы не доены и не кормлены, плачут. Собрали доярок – они под Бахусом. Конечно, поработали с ними плотно. Где нужно – наказали, где можно – поощрили. А Коваленко мне потом говорит: «Вот видишь, не приехали бы – коровы бы голодали».

* * *

Однажды, рассказывая о командировках в Москву и хождениях по министерским коридорам, Виктор Петрович вдруг задумчиво произнес: «Я был на похоронах Андропова. Долго стоял, пока подошла очередь. Потом колонна двинулась за гробом. Вот так его и хоронили: много народу, мало начальников».

Почему сейчас вспомнились эти слова? Руководителей края, города – тех, кого Виктор Петрович называл «начальниками», – не было на прощании с Почетным жителем Петропавловска, человеком, отдавшим Камчатке 62 года своей жизни. Зато было много людей, которые его уважали и помнят.

И еще остались жилые дома, больницы, клубы, дороги, производственные цеха и портовые сооружения, школы и детские сады по всему камчатскому побережью – то, что построено Камчатрыбпромом, которым более четверти века руководил Виктор Петрович.

1 января 1935 г. – родился в г. Витебске.

1951–1954 гг. – учеба в Клайпедской мореходной школе.

1954 г. – штурман, капитан в Тралфлоте.

1964 г. – заместитель начальника Камчатрыбпрома.

1973 г. – начальник Тралфлота.

1980 г. – генеральный директор ПО «Камчатрыбпром».

Елена ФЕДОРЧЕНКО