ХРОНИКА АКОФЛОТА: год 1944

Капитану «Терека» и командиру БЧ-2, второму помощнику капитана И.Е. Скаврунскому были объявлены выговоры. Капитана «Анатолия Серова» отстранили от командования судном, правда, по другой причине. Командира БЧ-2 «Серова» И.И. Баклага за «невыполнение неоднократных указаний флагманского артиллериста и флагманского минёра об организации боевых постов, содержания материальной части вооружения в порядке и боевой готовности, отсутствие занятий с расчётами» арестовывался «при каюте на пять суток».

Отчёты о боевой подготовке на судах и в береговых дивизионах за третий квартал 1944 г. свидетельствовали о том, что ею занимались слабо. «Командиры… видимо, забыли, что рыбная промышленность Камчатки, работая в военное время, должна быть готова выполнять государственное задание в условиях воздействия на неё противником. К этому не готовятся. Подыскивают всякие причины, якобы оправдывающие их бездеятельность в важнейшем государственном деле». Не представили отчёты пароходы «Анатолий Серов», «Чавыча», «Орочон», «Сима», «Терек», все траулеры Морлова. Капитан лесовоза «Коккинаки» А.А. Гринько отчитался лаконично: «Боевой подготовкой не занимались».

Но винить моряков в нерадивом несении службы не приходится: нагрузка на них, нёсших вахты, почти непрерывно занимавшихся саморемонтом, дабы обеспечить возможность дальнейшей эксплуатации крайне изношенных старых судов, работавшим на выгрузке, была очень высока.

В течение 1944 г. руководящий состав Управления военизированного флота (УВФ) Камчатского бассейна и командный состав судов получили материал для пошивки форменного обмундирования. К тому же, большинство судов побывало в заграничных рейсах, где их комсостав тоже получил форменное обмундирование. Наркомрыбпром требовал от комсостава судов АКО, совершавших загранрейсы, находиться только в форме.

Отмечая, что отдельные лица комсостава продолжали являться на службу одетыми не по форме, 31 октября 1944 г. начальник АКО распорядился:

«1. Комсоставу УВФ бассейна и судов в служебное время быть в форменном обмундировании (тужурка при белой сорочке, чёрный галстук или китель, чёрные или тёмно-синие брюки).

2. Капитанам и помполитам судов при нахождении в заграничных портах отпускать личный состав после проверки формы одежды увольняемых.

3. Начальникам отделов УВФ, начальникам АКОфлота и Морлова взять себе за правило не принимать без формы одежды».

Вот что вспоминал ветеран флота Т.М. Кривоногов, начавший работать на судах АКО весной 1945 г.: «В здании обкома партии состоялось общефлотское собрание: плавсостава и работников управления АКОфлота. Меня поразила одежда моряков, особенно с учётом того, что люди в то время одевались очень просто. На улицах преобладали военные шинели и жёлтые американские ботинки с подковами и кожаными шнурками. Но эти, находившиеся в зале люди, просто поражали своим великолепием.

Надо сказать, что наши моряки, приходившие в начале войны в американские порты, отличались более чем скромным видом. Естественно, что долго с этим мириться было нельзя. Группа заслуженных капитанов — таких, как А.И. Щетинина — обратилась к властям с просьбой одеть и обуть наших моряков подобающим образом. Людей снабдили всем необходимым.

Комсоставу, например, полагались бостоновый макинтош и прекрасный костюм чёрного или тёмно-синего цвета, с красивыми анодированными пуговицами и жёлтыми галунами на рукавах. Кроме них, выдавались две сорочки: белая и цвета хаки, а также мичманка с двумя чехлами, белый шерстяной шарф, чёрный галстук, пара белья, выходные и рабочие ботинки, кожаные и вязаные перчатки. Полагалась и меховая куртка – “канадка”, а кожанка приобреталась за свой счет. Портные подогнали форменную одежду каждому моряку по фигуре. Красиво одевалась и судовая команда, правда, немного попроще. Помимо этого, в американских портах была установлена усиленная норма питания…».

На 1944 г. Наркомрыбпром наметил весь капитальный и текущий ремонты судов АКОфлота провести в США. Петропавловская судоверфь должна была использоваться только как база для междурейсового ремонта и производства запчастей. Принятая стратегия была выдержана: в 1944—1945 гг. в США отправились семь судов для крупного ремонта продолжительностью в 60—75 суток и два — на текущий.

Перед направлением судов в США их команды подвергались тщательной проверке «соответствующими органами». Этот контроль зачастую отсеивал квалифицированных моряков, личности которых по различным причинам были не угодны властям. «Имеются такие суда, на которых во внешние рейсы допускаются не свыше десяти человек из числа команды», — сообщало в одном из отчётов руководство флота. Зато на пароходы приходили так называемые «американцы» — случайные люди, поступившие с единственной целью — попасть за границу. Как правило, моряками они не были и для работы на флоте оказывались непригодными. Так, кочегаром на «Симу» устроился учитель одной из петропавловских школ. Слабое здоровье не позволило ему нести тяжёлую вахту у котлов, превратив в обузу для экипажа.

Межрейсовый и аварийный ремонт судов проводился на Петропавловской судоверфи. Он отличался длительностью и дороговизной и, как правило, полностью не выполнялся, в основном, из-за недостатка необходимых материалов. Это способствовало преждевременному износу пароходов. В 1944 г. только одну «Чавычу» отремонтировали быстро. Несмотря на отсутствие других баз и целевое назначение судоверфи на обслуживание флота Наркомрыбпрома, АКОфлот правом преимущественного ремонта не обладал. Ремонт во Владивостоке для него был невозможен, так как на имеющихся здесь предприятиях ремонт камчатских судов не планировался и даже прямо запрещался (зимой 1943—1944 гг. для «Ительмена», «Коккинаки» и «Чавычи»). В результате все минимально необходимые работы пароходы получали только в Петропавловске.

Такое положение заставило всячески поощрять саморемонт. На всех судах (за исключением парохода «Коккинаки») были организованы мастерские, оборудованные токарными и сверлильными станками. Особое значение приобрёл вопрос укомплектования и выдвижения судовых механиков. В течение 1944 г. на «Эскимосе», «Чапаеве», «Тереке» и «Анатолии Серове» вторые механики были выдвинуты в старшие. Кадры механиков в целом, оказались на должной высоте. Проведённая в 1944 г. аттестационной комиссией проверка механиков «подтвердила наличие достаточно высокого уровня технически грамотных механиков. По отдельным судам со значительно изношенными механизмами (“Коккинаки”, “Эскимос”, Максим Горький”, “Щорс”), плавание становится возможным только благодаря высокой грамотности, сознательности и самоотверженности машинных команд».

Состав механиков сохранял относительную стабильность, большая текучесть наблюдалась у кочегаров и машинистов. «В известной мере, эта текучесть является результатом предварительного отбора при эпизодическом уходе судов в заграничные рейсы». «Укомплектованность судов дипломированными механиками недостаточная. Наши кадры механиков в основном грамотные. Ряд молодых механиков выдвинут на должности старших механиков и с работой справляются. Штурманский состав (за исключением капитанов) в большинстве технически неграмотные люди, умеющие только прокладывать курсы. Крайне плохо отражается на работе судов частая переброска механиков и особенно штурманов».

А вот как в 1944 г. обстояло дело с дисциплиной. С 1 января по 1 ноября, то есть за десять месяцев, было совершено 104 проступка (три самовольных ухода с работы, пять опозданий, девять прогулов, 14 случаев небрежного отношения к работе, 16 появлений в нетрезвом виде, 57 нарушений правил внутреннего распорядка). За эти нарушения четыре командира были понижены в должности (переведены в матросы, машинисты и кочегары), наложены 24 ареста, в том числе семь «строгих», 14 моряков отдали под суд, 19 — оставлены «без берега», то есть лишены увольнений. Объявлены 43 выговора, в том числе 21 «строгий».

28 сентября 1944 г. во время стоянки парохода «Чавыча» на рейде Озерновского рыбокомбината произошёл единственный за последние годы несчастный случай со смертельным исходом. При погрузке консервов погиб, упав в трюм, матрос первого класса Семён Лукьянович Попов, исполнявший обязанности тальмана. Нарушив правила техники безопасности, он встал на кожух паропровода, проходившего у комингса люка, «возвысился над палубой так, что при толчке подъёмом сразу потерял равновесие, не удержался на кожухе и упал в трюм». Матрос скончался на месте, получив перелом основания черепа.

В течение 1944 г. имелся ещё ряд происшествий на судах, обошедшихся, к счастью, без человеческих жертв и больших материальных потерь. 21 марта в семь часов утра на «Щорсе», стоявшем в ковше рыбного порта на якоре и швартовах в группе пяти судов, в котельном отделении под правым котлом загорелось подтекавшее топливо. Вахта быстро приступила к тушению, одновременно старший помощник капитана отправил посыльного за помощью на «Симу». Дым, идущий из надстройки «Щорса» заметил вахтенный матрос «Анатолия Серова». Как гласит отчёт о расследовании происшествия, «принятыми мерами вахтенных кочегара и машиниста и сбежавшимися командами с огнетушителями со стоявших рядом пароходов “Эскимос”, “Сима”, “Серов”, огонь был полностью затушен в 07.26».

Продолжение следует.

С. Гаврилов