Российский инжиниринг – «невидимая» отрасль с опытом и проектами
В рыбохозяйственной отрасли России происходят поистине фундаментальные подвижки. Принято решение о выделении «квот господдержки»: 15% для компаний, строящих флот на российских верфях, и 5% для тех, кто создает береговую рыбопереработку. Идея о создании на Дальнем Востоке рыбоперерабатывающего кластера вышла на стадию реализации. В этой ситуации важнейшую роль играют российские производители оборудования для рыбопереработки. Насколько они вовлечены в ситуацию, насколько полно могут удовлетворить потребности возрождаемой рыбопереработки – на эти и другие вопросы журналу «Fishnews – Новости рыболовства» ответил генеральный директор ООО «Технологическое оборудование» Олег Комаров.
– Производители рыбоперерабатывающего оборудования неоднократно говорили, что у них нет профильного ведомства, которое представляло бы их в органах власти, могло бы не то чтобы защищать их интересы, но хотя бы учитывать их при формировании госполитики. Сейчас, с учетом необходимости импортозамещения и развития отечественной рыбопереработки, ситуация, по логике вещей, должна быть обратной: все государственные органы, участвующие в этих программах, должны уделять вам немало внимания. Как все обстоит на самом деле?
– На самом деле ситуация несколько иная. Дело в том, что все прошедшее с 90-х годов время отрасль, которая проектирует рыбоперерабатывающие и морозильные мощности, разрабатывает технологии, изобретает и производит машины и оборудование для первичной и глубокой рыбопереработки, на официальном уровне считалась не существующей в России.
Однако на уровне бизнеса она не только существовала, но и была более чем конкурентоспособной в большинстве сегментов этого рынка. И даже неплохими темпами развивалась. Достаточно сказать, что больше половины всех новых и современных береговых мощностей по рыбопереработке на Дальнем Востоке создано только нашей компанией. В ситуации жесткой конкуренции с фирмами США, Японии, Европы, Южной Кореи, КНР и без какой-либо поддержки со стороны государства.
Это не единственное наше достижение, но оно более всего на слуху. А органы власти об этом не знают. Когда мы выходим на их представителей и показываем те заводы, которые мы спроектировали и построили из того оборудования, которое мы разработали и произвели на основе наших собственных технологий и ноу-хау, – они крайне удивляются, по-хорошему удивляются. Они очень рады тому, что отрасль в России сохранилась и находится на крепком мировом уровне, а в чем-то и выше. Они приходят в такой хороший шок, видя наши возможности, наши реализованные проекты и их уровень.
Но опыта взаимодействия с нами у них нет, и без нашей достаточно упорной и настойчивой инициативы этого взаимодействия в данный момент не происходит. Оно не осуществляется автоматически, как, например, с добытчиками и переработчиками рыбы, с портовиками и прочими участниками рыбохозяйственной отрасли. Видимо, должно пройти какое-то время, чтобы наше существование официально признали, чтобы зафиксировали его в руководящих документах, инструкциях и тому подобных бумагах, назначили кураторов и ответственных, выстроили некие процедуры. Мы со своей стороны над этим работаем. И рады тому, что эта наша работа на сегодняшний день стала находить живой и позитивный отклик со стороны ряда госструктур, таких, как Министерство развития Дальнего Востока. Мы, безусловно, будем ее продолжать и постараемся усилить.
– То есть получается так, что в разработке концепций развития рыбопереработки в России, разработке концепции того же Дальневосточного кластера вы как производители оборудования не участвуете?
– Возможно, производители оборудования и не должны в этом участвовать, хотя, бесспорно, их интересы и задачи их развития учитывать необходимо. Но мы не просто производители оборудования. Основная деятельность нашей компании в мировой практике называется одним словом – «инжиниринг». «Технологическое оборудование» прежде всего инжиниринговая компания. Мы являемся в первую очередь разработчиками технологий и технологических цепочек. Мы постоянно анализируем современные достижения в самых разных отраслях, мы применяем эти достижения к рыбопереработке и внедряем их в технологические процессы, мы разрабатываем собственные технологии, накапливаем компетенции и на основе всего этого проектируем конкретные предприятия, технологические линии, разрабатываем машины и установки. Мы плотно взаимодействуем с академической и прикладной наукой, с образованием. Открываем совместные лаборатории, проводим исследования.
Собственное машиностроительное производство появилось у нас в те годы, когда в России было очень трудно, почти невозможно заказать нужные нам изделия удовлетворительного качества и тем более получить их в срок. Мы используем в большинстве проектов оборудование собственного производства, в некоторых – оборудование стороннего производства, в том числе и иностранного. В мировой практике большинство инжиниринговых компаний вообще не имеет своего производства, разве что экспериментальное.
Производство оборудования не является неотъемлемой частью инжиниринга, а представляет собой одно из направлений деятельности нашей компании, хоть и одно из основных, но не определяющее. Как инжиниринговая компания, мы не привязаны к конкретному производителю оборудования, даже если это наш собственный завод. Во-первых, технология первична, во-вторых, невозможно производить вообще все в рамках одной компании. Это то, что касается места производства оборудования в деятельности нашей компании.
– Но и как инжиниринговая компания вы не принимаете участия в разработке концепций?
– Нет. Хотя именно инжиниринг должен являться одним из основных разработчиков отраслевых концепций. Почему? Потому что чистые экономисты и управленцы недостаточно знают о рыбе, о том, какую продукцию из нее можно произвести, о том, сколько переделов можно осуществить в рыбопереработке и где заканчивается технологическая цепочка. Об этом зачастую не знают и рыбаки, потому что они уже давно практически не занимаются глубокой переработкой. Об этом знаем только мы, но, поскольку официальные инстанции полагают, что нас в России нет, о чем мы чуть раньше говорили, к разработке концепций нас не привлекают.
И как следствие очень часто разработчики концепций предлагают такие варианты, которые либо неприменимы и нереализуемы на практике, поскольку не отвечают реальным задачам, либо вообще обрываются, как говорится, «на самом интересном месте».
Ярким примером первой ситуации является концепция Приморского рыбоперерабатывающего кластера, разработанная за российские бюджетные средства японским институтом Номура и оказавшаяся абсолютно бесполезной для решения задач развития рыбопереработки в РФ. Хотя, надо признать, она вполне отвечает решению задач развития рыбохозяйственного комплекса Японии за счет России.
Приведу конкретный и наглядный пример и по второй ситуации. В самом скором времени, ориентировочно уже летом 2016 года, появится возможность для начала массового лова сардины-иваси, или, как раньше ее называли, сельди-иваси. Сразу возникает вопрос: что с ней делать дальше, какую продукцию из нее выпускать? Над этим думают рыбаки. Есть, например, предложение перерабатывать значительную часть уловов этой рыбы на рыбную муку. Почему бы и нет? У муки в России есть заказчик, потребитель. Минсельхоз постоянно требует увеличить производство рыбной муки в стране, поскольку ее и сделанных на ее основе кормовых добавок для животноводства и аквакультуры в России производится недостаточно, их приходится закупать за границей, что создает угрозу продовольственной безопасности страны в целом и развитию аграрного сектора в частности. Это нормальное предложение, на его основе можно сделать отличную концепцию, и, несомненно, она будет сделана, а может, уже и готова.
– Но есть нюанс?
– И еще какой нюанс (остающийся при этом за кадром). Жирность иваси составляет 22-28%, это одна из самых жирных массовых рыб. При ее переработке на рыбную муку из каждой тонны рыбы будет выходить до 250 кг жира. Муки, к слову, будет гораздо меньше, но речь не об этом. При значительных объемах переработки рыбы жира будет выходить десятки тысяч тонн. Сейчас в России производится всего 2 000 тонн жира в год. Не существует никакой инфраструктуры для его массовой перевалки и хранения, нет никакой инфраструктуры для его переработки. Как этот жир хранить и транспортировать? Что надо для этого построить? Что с этим жиром делать дальше? Как на нем зарабатывать? Какие задачи и какие риски? Неизвестно – об этом никто не думает. То есть внезапно появляется совершенно другой основной продукт, и сразу вся прекрасная концепция идет или на переделку с нуля, или в корзину.
А ведь можно выстроить нормальную технологическую цепочку. Мы импортируем за огромные деньги субстанции, например, для производства косметики, изготовленные из рыбьего жира во Франции, Германии, Китае и Южной Корее. А могли бы делать это сами. Мы импортируем высокожирные корма, к примеру, для мальков рыб. То же могли бы делать сами.
Одним словом, есть огромная масса востребованных продуктов высоких переделов, целые отрасли можно сделать независимыми от импорта и гораздо более конкурентоспособными по цене на переделе собственного сырья – рыбьего жира. Можно воссоздать целую индустрию, которая была во времена СССР и перерабатывала до 50 000 тонн рыбьего жира в год, но оказалась полностью разрушенной в 90-е. И весь этот пласт возможностей теряется из-за отсутствия среди разработчиков представителей инжиниринговых компаний.
Наша компания владеет и технологиями переработки высокожирного сырья на рыбную муку и жир, и технологиями хранения и перевалки жира, и рядом технологий его дальнейших переделов. Дальневосточная наука хранит в своих закромах лабораторные технологии производства уникальных продуктов из рыбьего жира, и мы понемногу достаем эти наработки и превращаем их в промышленные технологии. На это просто необходимо делать акцент при разработке концепции, это одна из основных задач рыбоперерабатывающего кластера – всячески способствовать разработке новых продуктов и созданию высокотехнологичных производств высоких переделов из рыбного сырья. Но нет.
– Но у кластера есть и другие задачи, к примеру, развитие береговой переработки рыбы, в частности, самого массово добываемого на Дальнем Востоке вида – минтая.
– Для береговой переработки минтая у нашей компании есть готовый пакет предложений. Мы осуществили предпроектную проработку завода по береговой переработке минтая в объеме 42 400 тонн в год, с выпуском филе индивидуальной и блочной заморозки, фарша минтая и продукции из него, в том числе полуфабрикатов, рыбной муки и рыбьего жира; а также строительства холодильника объемом 6000 тонн условного хранения на базе Диомидовского рыбного порта во Владивостоке. Переработка будет безотходной и не создающей экологической нагрузки на окружающую среду.
Проект является масштабируемым, то есть объемы переработки и хранения можно увеличивать в 2 раза, в 5, в 10 раз – сколько понадобится. Предполагается комплектация производства в основном (на 70%) оборудованием российского производства и российской разработки. Проект можно привязать к любому участку местности, к любому подходящему по габаритам существующему или вновь возводимому зданию.
В принципе, концепт создания этого производства в Диомидовском рыбном порту есть первый или один из первых инвестиционных проектов береговых рыбоперерабатывающих производств, претендующих на господдержку за счет выделения под него квот из доли в 5%. Он полностью соответствует концепции Приморского дивизиона кластера, представленной Росрыболовством, и он полностью проработан технологически и технически, чего многим инвестиционным проектам в рыбной отрасли очень не хватает.
Журнал « Fishnews – Новости рыболовства»
Апрель 2016 г.
