Артель "Напрасный пруд" - Журнал "Коммерсантъ-Деньги"

Посетив рыбные места Вологодской области и пообщавшись с главой образцовой рыбацкой артели, корреспондент "Денег" убедился в том, что у честного промысла в пресной воде — мутные перспективы. С малым бизнесом не хотят работать ни торговые сети, ни переработчики. Зато никаких проблем у браконьеров, которых и ловить некому.

Одинокий инспектор

Со старшим инспектором Росрыболовства Юрием Ермаковым мы уже битый час мокнем под дождем на берегу Шекснинского водохранилища, что на Вологодчине, возле нового Nissan X-Trail с прицепом. Ждем его хозяина, который, объясняет мне Ермаков, привез на прицепе моторную лодку и сейчас браконьерит.

Не дождались. Ну и ладно. Хозяин джипа наверняка спиннингом развлекается, а не сетью. В период нереста и это запрещено, но все же такой нарушитель — мелкая рыбешка. Крупную, говорит Юрий Ермаков, несколько дней назад здесь, в Кирилловском районе, распугали сотрудники Росприроднадзора. За пару рейдов составили более десятка протоколов. “В принципе я знаю, где и сейчас можно накрыть браконьеров, но туда полдня добираться”,— говорит Ермаков.

Инспектора можно понять. Дело не только в том, что его подняли в четыре утра, чтобы развлечь журналиста. А вчера был финал Лиги чемпионов и профессиональный праздник — День пограничника. Дело еще и в том, что помимо огромного Шекснинского водохранилища — его площадь превышает 1,6 тыс. кв. км — на Ермакове и единственном его напарнике почти сотня водоемов. Всех браконьеров не переловишь. Год назад Ермакову предложили взять еще одного сотрудника — пришлось отказаться. На чем ему работать? Из техники на весь Кирилловский район — старый УАЗ, две лодки и два снегохода: один на ходу, второй — “как памятник”. И то ГСМ едва хватает.

С оружием в рейды мало кто ездит, говорит Юрий Ермаков. Рыбаки — народ нервный.

— Видите, там, на ветке? — Инспектор указывает на несвежий похоронный венок.— Это браконьеры друг с другом недавно повздорили.

Всякое бывает. Неделю назад в Магаданской области сотрудника Росрыболовства приговорили к девяти годам колонии за убийство браконьера. Сюжет для Квентина Тарантино или Роберта Родригеса: прошлой осенью 53-летний инспектор Росрыболовства Сергей Серый и его коллеги во время рейда схлестнулись с охотниками-браконьерами. Те удирали на тракторе “Беларусь”. Во время погони Серый произвел не менее семи выстрелов из карабина. Один из браконьеров получил ранение в голову и скончался на месте.

На самом деле вся система рыбоохраны превращается в фикцию — денег на ее поддержание у Росрыболовства нет.

“В новом проекте закона о рыбалке сохранен принцип бесплатной ловли. Бесплатной она остается только для тех, кто собственно рыбачит, а государство терпит издержки,— замечает руководитель центра общественных связей Росрыболовства Александр Савельев.— Рыбоохрана, мелиорация, разведение и научные исследования — до кризиса на это тратилось до 2,5 млрд руб. в год. В течение двух последних лет резали бюджет — денег стало еще меньше. Возьмем рыборазведение: 1 млрд руб. Исследования показывают: только на юге страны нужно тратить 5 млрд. Что касается надзора, сейчас государство может себе позволить содержать всего 2 тыс. инспекторов — в советское время их было в три раза больше”.

Задача инспекторов, признает Юрий Ермаков,— просто не выглядеть хуже соседних областей, оформляя 150-200 протоколов в год и пресекая самые вопиющие злодеяния. У браконьера конфискуют снасти (обычно это сети), штрафуют — 1,5-2 тыс. руб. плюс еще немного за каждую рыбью голову. Рыбу положено отбирать — она подлежит уничтожению. Но иногда и оставляют браконьеру, если он не хамит: что добру пропадать? В редких случаях заводят административное дело. В принципе такое в Вологодской области — редкость. Большая часть нарушителей — те, кому надо кормить семью.

О рыбаке и рынке

Днем ранее в клубе близлежащего села Топорня руководитель Морской программы российского представительства Фонда дикой природы Константин Згуровский демонстрировал кровавый фильм о том, как браконьеры губят рыбу и прочую живность. Ущерб от браконьерского промысла составляет $4 млрд в год, рассказывал К. Згуровский. Но это не в реках, а на море. Например, реальный вылов камчатского краба, по словам Згуровского, в три-четыре раза превышает норму вылова.

В зале — журналисты, которых WWF России пригласил в расположенный в Вологодской области национальный парк “Русский Север”, чтобы рассказать о рыбном браконьерстве. Следующий докладчик — местный предприниматель Владимир Черепанов. Артель “Рыбак”, которую он организовал в 1993 году, в Кирилловском районе считается образцовым малым бизнесом. Годовой оборот — 2,5 млн руб. Это третье по величине рыбопромысловое предприятие в области. Зарплата каждого из 25 рыбаков — 10 тыс. руб. в месяц.

Всего, по подсчетам Росстата, в пресной воде в прошлом году выловили более 179 тыс. т рыбы, годом ранее — около 160 тыс. т. Каждый год утверждается ОДУ — общий допустимый улов, объясняет Елена Филатова, главный редактор отраслевого информагентства Fishnews.ru. Потом из этого ОДУ нарезаются квоты.

В Росрыболовстве отмечают, что эти данные могут быть не вполне достоверными. По оценке федерального агентства, коммерческий вылов может составлять и 300 тыс. т в год. “Поскольку точных данных нет, ни ученые, ни наши специалисты, ответственные за выделение квот, не в состоянии определить, подорваны ли наши запасы, или, напротив, требуют более активного освоения”,— говорит руководитель центра общественных связей Росрыболовства Александр Савельев. В советское время в любом случае вылавливали вдвое больше.

В Вологодской области рекомендуют вылавливать 3,5 тыс. т рыбы в год. Все профессиональные рыболовы вылавливают примерно 1,2 тыс. т. “У нас примерно 100 т рыбы в год получается,— рассказывает предприниматель Владимир Черепанов.— Это в несколько раз меньше, чем морской траулер может выловить за одну смену”. По его оценке, еще 400 тыс. т достается любителям, спортсменам и браконьерам. Промысловики могли бы увеличить вылов, но им не рады ни ритейлеры, ни переработчики. В Вологодской области есть четыре завода, которые в советское время работали в основном на местном сырье. Сейчас — почти исключительно на привозном. В основном они загружены норвежской рыбой.

“Искусственно выращенная норвежская семга отличается выверенной конфигурацией — она привязана к оборудованию, которое используют фабрики,— объясняет Елена Филатова из Fishnews.ru.— Переработчику удобнее загонять в агрегаты такую стандартизированную рыбу, нежели, скажем, разноразмерную горбушу с Дальнего Востока, которая после путешествия в мешках или ящиках выглядит лохматой. Что уж говорить о беспородной рыбе из пресных водоемов”. Пускай дикая горбуша полезнее, но это никого не волнует. Вдобавок, продолжает собеседница “Денег”, экспортом выращенной рыбы в Норвегии занимаются на государственном уровне. Действуют на всех фронтах: и с чиновниками договариваются, и, к примеру, регулярно проводят в российских городах-миллионниках маркетинговые кампании — от конкурсов рестораторов до конкурсов детских рисунков. Многие даже не понимают, что “норвежская рыба” — это не природные обитатели прекрасных фьордов, а сельскохозяйственная продукция вроде цыплят-бройлеров.

В советское время рыбак мог быть уверен, что улов примут на какой-нибудь завод или в заготконтору, сейчас эта система — в руинах. Зачем переработчику или ритейлеру лишняя головная боль, если ту же семгу — только успевай нарезать и упаковывать, объемы не зависят ни от погоды, ни от сезона.

Какой-нибудь северный муксун или байкальский омуль покупателя так или иначе находит. Но, например, в Вологодской области такой рыбы нет. Гордость местных водоемов — заурядные лещ и щука. Их вылавливают в объеме 70% от разрешенного, объясняет Владимир Черепанов. В тоннах это примерно половина всего местного промысла. Остальное — так называемый мелкий частик. Вылов этих “подводных дворняг” можно было бы увеличить чуть ли не в десять раз, но без переработки такую рыбу никто не купит.

Мутные перспективы

Заинтересовать больших переработчиков мелкочастиковой рыбой невозможно. Открывая артель, Владимир Черепанов еще в 1993-м планировал обзавестись собственным небольшим заводом. Металлический ангар, в котором предполагалось открыть пару коптилен, цех вялки и линию производства консервов, возвышается среди гаражей, где Черепанов и его рыбаки хранят лодки и снасти. Внутри — кирпичный недострой, старые “Жигули” с наклейкой “Бродяга” на заднем стекле, пара прицепов, убитая деревянная лодка.

Артель “Рыбак” продает рыбу свежей и замороженной. Того же мелкого частика — по 15-20 руб. за килограмм. Вяленую рыбу оптом можно сбыть примерно по 130 руб. за килограмм, копченую — чуть дешевле, примерно по 80 руб. Тут, казалось бы, и прибыль, но получить сертификат качества на рыбу, приготовленную в самодельной коптильне или высушенную на веревке, не удастся. Поэтому самым доходным товаром торгует не артельщик, а частник.

Ангар пустует, потому что в начале 1990-х артель не смогла договориться с чиновниками. Сейчас запускать такой проект просто нет смысла. 10 млн руб., в которые обойдется запуск, не отобьются. Черепанов прикидывает, что рентабельным цех мог бы стать при объеме переработки не менее 200 т. У него — в два раз меньше. Собственно, по той же причине рыба продается лишь в собственном магазине артели и на рынках. Нет более общего места, нежели рассуждения, как чиновники издеваются над малым бизнесом. Но рыбакам есть в чем и себя упрекнуть. Владимир Черепанов понимает, что они, возможно, смогли бы пробиться на прилавки “Магнита” или сетей местного значения, объединив усилия нескольких артелей. Он неоднократно пытался договориться с конкурирующими промысловиками. Каждый, что называется, тянет невод на себя.

“Отрасль продолжит медленно угасать,— констатирует Александр Савельев из Росрыболовства.— Рыбакам хорошо бы перенять опыт зарубежных коллег — тех же норвежцев или, например, испанцев. Во многих странах, как и в России, преобладают небольшие предприятия, но все они объединены в кооперативы, которые решают возникающие проблемы”. С этим согласна Елена Филатова из Fishnews.ru. Но пока консолидация, по ее словам,— удел крупных рыбопромышленников: много лет существует суперавторитетная Ассоциация добытчиков минтая, недавно родилась Ассоциация переработчиков морепродуктов — тоже серьезная сила.

В Росрыболовстве уверяют, что готовы помогать рыбакам. “Ведомство открыто для обращений: почти каждый год обновляются правила с учетом предложений рыбаков, например, в Астрахани этот процесс очень активно идет,— говорит Александр Савельев.— Рассматривается каждое обращение. Но провинциальные рыбаки довольно пассивны. Они разочарованы в чиновниках”. Рыбаков можно понять. За Росрыболовством закрепилась слава одиозной организации. Самый яркий эпизод — 10 млн руб. на Варшавском шоссе в Москве: год назад начальник отдела госконтроля Росрыболовства и его заместитель, пытаясь оторваться от милиции, выбрасывали из окна машины меченые купюры.

Или другой пример. В начале июня обвинение в покушении на получение взятки предъявили главе Северо-Западного управления Росрыболовства Сергею Муравьеву. По версии следователей, Муравьев требовал от начальника отдела Росрыболовства в Санкт-Петербурге 5 млн руб. за назначение некоего человека начальником отдела ведомства в Новгородской области. На Вологодчине поговаривают, что денег в этой истории было еще больше. Вроде бы фирмы чиновника занимались зарыблением местных водоемов на бюджетные деньги: средства списывали — рыбу не запускали.

Все промысловики боятся, что земли, которые им нужны, уйдут тем, кто захочет построить коттеджи на берегу. Но вот артель “Рыбак” недавний конкурс на промышленное рыболовство выиграла без проблем. “В последнее время критерии здравые,— признает Владимир Черепанов.— Учитывается предыдущая работа, в нашей области это дает 35%. Затем — наличие работников, зарегистрированных на территории муниципалитета за последние четыре года (еще 25%). 20% — наличие собственной базы перерабатывающей. Еще 20% — собственно денежный критерий”.

В общем, что касается пресноводной рыбы на прилавках,— у фермерской перспектив больше, чем у дикой.

“Аквакультура во внутренних водоемах — единственное, с чем я бы мог связать возрождение всей отрасли,— говорит Александр Савельев.— Здесь возможен инвестиционный бум. К осени появится специальный закон, который откроет шлюз для инвесторов”.

Аквакультура стала модной темой. Недавно Владимира Черепанова, как видного промысловика, пригласили на совещание к вологодскому губернатору. "Главная мысль была: промысел нам не нужен, будем делать упор на товарное рыбоводство,— вспоминает собеседник “Денег”.— Почему эти направления не могут сосуществовать? Да, у рыбоводства в целом дела получше в России. Но возьмем нашу область: ученые говорят, что здесь — зона рискованного рыбоводства. Водоемы-то — семь месяцев подо льдом".

ОЛЕГ ХОХЛОВ

Данный материал находится по адресу: http://www.kommersant.ru/doc-y/1656929