– Алексей Сергеевич, прокомментируйте тему частичного отказа рыбной отрасли от исторического принципа распределения квот, обозначенную в распоряжении Правительства РФ от 16 августа 2018 года № 1697 и докладе Федеральной антимонопольной службы о состоянии конкуренции.
– Начать следует с доклада ФАС. Тем более что его положения и легли в основу распоряжения правительства, утвердившего план мероприятий по развитию конкуренции, в том числе в рыбохозяйственном комплексе. Скажу, что меня ситуация озадачила. ФАС обязана готовить подобные доклады ежегодно, и мы по линии Экспертного совета при Правительстве, бизнес-объединений, научного сообщества пытались добиться, чтобы доклад хоть как-то увязал плохое состояние конкуренции с действиями самого ведомства. А то полномочий у службы все больше и больше (и стольких полномочий, надо сказать, нет ни у одного антимонопольного регулятора в мире), а ситуация с конкуренцией в стране все хуже и хуже, и ответственности за это как бы никто не несет.
План мероприятий также произвел в целом удручающее впечатление. В тех отраслях, где очевидно проблемы с конкуренцией стоят наиболее остро (ЖКХ, нефть и газ, энергетика, финансовые рынки), «мероприятия» в лучшем случае направлены на решение частных проблем. А чаще дело ограничивается благими пожеланиями (то же самое касается развития частных детсадов и других образовательных и социальных учреждений): ФАС и отраслевые министерства заняты написанием писем, запросов и докладов вместо подготовки законов и нормативных актов по снятию административных барьеров. А в промышленности предлагается упрощенный «арифметический» подход к конкуренции – создать в каждой отрасли как минимум три компании, хотя можно привести массу примеров, когда в стране есть только одна сильная компания, успешно конкурирующая на мировых рынках («Фиат» в Италии, «Сименс» в ФРГ, «Эрбас» во Франции и т.д.). Очень упрощенный подход, без анализа ситуации в отдельных отраслях промышленности. Ведь где-то надо выращивать одного национального чемпиона, способного конкурировать на мировых рынках, а где-то трех компаний будет мало, нужно 10-20.
На этом фоне выделяется рыбохозяйственный комплекс, где предложены радикальные реформы. Неужели ситуация с конкуренцией в рыбной отрасли настолько хуже некуда, что «нефтянка» и газ с ЖКХ подождут? Поэтому складывается впечатление, что ФАС ищет не там, где потеряли, а там, где светло.
ВЫВОДЫ ФАС НЕ ОСНОВАНЫ НА ФАКТАХ
– На чем вообще антимонопольная служба основывалась?
– Мне как экономисту сразу бросилось в глаза полное отсутствие цифр в разделе по рыболовству. Если мы посмотрим на цифры, то практически все утверждения ФАС не соответствуют действительности. Как можно говорить об отсутствии конкуренции, если в отрасли действуют сотни компаний, а в распределении рыбных квот участвуют десятки индивидуальных предпринимателей? Так, в 2017 году в освоении квот на вылов только краба и белой рыбы участвовало 228 компаний, из которых 34 относятся к микропредприятиям, 78 – к малым и 41 – к средним. Таким образом, субъекты МСП составили суммарно 68% от общего числа предприятий и 35% объема квот. Таким образом, доля малого бизнеса в отрасли в 1,75 раза выше, чем в экономике в целом (20%). И это без учета красной рыбы и рыбоводства. По последнему, могу предположить, доля МСП будет еще выше. Может ФАС назвать хоть одну ресурсную отрасль, куда доступ для малого бизнеса был бы обеспечен столь широко?
Крупнейшая рыбопромышленная группа России – «Норебо» – в 2017 году получила квот на 437 тыс. тонн, то есть примерно 8% всего объема. Ее доля в отраслевой выручке ненамного больше – 14%. Далее следуют «Русская рыбопромышленная компания» (РРПК), «Гидрострой» и «Океанрыбфлот» с долей в общем объеме квот и вылове 7%, 6%, 6% и 5%, 6%, 6% соответственно. Еще у шести компаний примерно по 2-5% объема квот и отраслевой выручки, у остальных двух с лишним сотен доли меньше 2%. То есть по всем известным стандартам отрасль является низкоконцентрированной с высоким уровнем развития конкуренции. Если ФАС утверждает, что отрасль является закрытой, то она должна доказать наличие высоких входных барьеров и представить примеры, когда какая-то компания хотела войти на рынок, у нее это не получилось и ФАС возбудила дело. Однако на практике сложно говорить о закрытости – есть примеры выхода на рынок новых игроков, причем недавние. В отрасль можно прийти несколькими разными путями – купить компанию, участвовать в аукционе по перераспределению квот, когда какая-то компания выбрала свою квоту менее чем на 70% или допустила нарушения при рыболовстве. Можно участвовать в аукционе на вновь вводимый ресурс. Можно было поучаствовать в аукционе по распределению инвестиционных квот, который состоялся в конце прошлого года. Наконец, можно просто взять и начать добывать «неодуемые» объекты промысла, хоть прямо сейчас.
Что касается дел ФАС о недопуске какой-нибудь компании на рынок, то могу сказать, что с 2014 года наш институт ведет постоянный мониторинг всех дел ФАС. И дел о недопуске какой-то компании в рыбохозяйственную отрасль нам обнаружить не удалось.
Странно выглядят и выводы ФАС о «слабом» росте, снижающейся эффективности, отсутствии роста финансового результата, провале импортозамещения и т.д. На самом деле выручка в реальном выражении за 2013-2017 годы выросла в 1,66 раза, улов приближается к 5 млн тонн (рост за 10 лет более чем двукратный) и это на фоне стагнации и спада в экономике! Рентабельность в 2016 году выросла до 27%. Отрасль стала экспортоориентированной – вывезено продукции на 3,7 млрд долларов при импорте 1,4 млрд долларов в 2016 году. Положительным сальдо в 2,3 млрд долларов рыбаки вносят свой вклад в поддержание платежного баланса и стабильности курса рубля, что в нынешних непростых геополитических условиях очень важно. А доля отечественной рыбной продукции в потреблении составила в 2016 году 82,7% – по молоку, кстати, самообеспеченность ниже.
И совсем нелепо выглядит утверждение ФАС об отсутствии конкуренции в рыбоводстве. Заняться бизнесом по разведению рыбы в прудах, пожалуй, еще проще, чем выловом. Другое дело, что сектор действительно мог развиваться быстрее, но проблема в доступе продукции к торговым сетям ФАС не решается.
Другими словами, при подготовке важных правительственных документов ФАС не выполнила свои служебные обязанности по анализу рынка и представила выводы, которые не соответствуют действительности. Это повод для серьезного служебного расследования.
НЕ СООТВЕТСТВУЮТ МИРОВОМУ ОПЫТУ
– И как на этом фоне выглядит поддерживаемая ФАС идея о возврате к крабовым аукционам, а затем и к электронным аукционам на другие объекты промысла?
– Трудно представить худшее решение с точки зрения соблюдения прав собственности, стабильности имущественных отношений, госполитики и бизнес-климата. В конце 2017 года 20% квот распределили по инвестиционному принципу, и на отечественные верфи стали поступать заказы на новые суда от рыбаков. Остальные квоты вообще были распределены совсем недавно, в июле 2018 года, сроком на 15 лет. И тут ФАС предлагает взять и все переделить. К тому же, видимо, ФАС не в курсе, что большая часть квот, которые предлагается «отнять и поделить», уже была в свое время продана на аукционах, причем продана навсегда с учетом исторического принципа и предусмотренного законодательством неограниченного числа раз перезаключения договоров о закреплении долей квот по окончании предыдущего договора. И проданы квоты на аукционах были за цену, предусматривающую это «навсегда».
Удивляет предложенный ФАС срок закрепления квот – 3-5 лет. Рыболовство – отрасль с длинным инвестиционным циклом. Судно – не автомобиль, при надлежащей эксплуатации, модернизации и капремонте оно может служить 30 и 50 лет. И если мы хотим, чтобы рыбаки начали заказывать новые суда, у них должно быть ясное понимание на длинную перспективу. Сроки, предложенные ФАС, приведут к тому, что компании будут вынуждены выжимать из судов и экипажа все возможное, чтобы «отбить» за 3-5 лет расходы на покупку квот на аукционах, возрастут риски аварийности, несчастных случаев, браконьерства.
– А как с этим обстоят дела в других странах?
– Несмотря на разнообразие, принципы в большинстве стран, ведущих рыбный промысел, схожи. Наиболее распространен исторический принцип, на него приходится практически 2/3 всех выделяемых квот. Существуют квоты, закрепляемые за судном (individual vessel quota), определяемые по длине и другим характеристикам судов; групповые квоты, выделяемые на группы судов или рыбаков. Есть примеры привязки квот к рыбопереработке в попытках стимулировать внутреннее производство (Аргентина). Очень небольшая часть распределяется на аукционах на Фарерских островах и в Новой Зеландии, можно сказать, что аукционы там выполняют такую же функцию, как у нас сейчас, – об этом я скажу ниже. И только в Чили аукционы играют сколько-нибудь значимую роль.
Но в передовых странах аукционы не используются. В США и Канаде 70% – это исторический принцип, 30% – это квоты на судно. В Норвегии, чья рыбная отрасль одна из наиболее эффективных в мире, семейные фирмы работают на одном участке десятилетиями или даже столетиями.
АУКЦИОНЫ НЕ ЭФФЕКТИВНЫ В ГОСЗАКУПКАХ
– Однако аукционы считаются достаточно эффективным способом…
– Сейчас в экономической науке действительно наблюдается взрывной интерес к аукционам. Но это и свидетельство того, что теория аукционов далека от завершения. Вводя аукционы на всё и вся, мы уподобимся большевикам, которые с рвением начали внедрять в 1917 году теорию Маркса, которая многим тогда казалась передовой и актуальной. Мне более разумным кажется подход Дэн Сяопина, который сравнил китайские реформы с переходом реки вброд – медленно ступая, нащупывая ногой каждый камень. Плоды такого подхода, с анализом мирового опыта и постоянной сверкой с практикой и достигнутыми результатами, – фантастический подъем Китая за последние 40 лет.
Вспомним, откуда взялись аукционы – на память придет Christie’s, Sotheby’s, или знаменитая сцена из «12 стульев». И даже с поправкой на суровую российскую действительность аукционы неплохо сработали в реализации имущества должников, банкротов, приватизации госимущества и радиочастот. Но аукцион – хороший способ продажи объекта, пусть даже уникального, обладание которым не позволяет победителю аукциона получить монопольную власть, вытеснить с рынка остальных. И поэтому он совершенно не подходит для закупок, и внедрение аукционов в российские госзакупки привело к печальным последствиям. Ведь для того, чтобы покупателю (госзаказчику) начать торги по единственному критерию – цене, – ему необходимо грамотно описать все свойства товара, чего он в принципе сделать не может, т.к. товаром не обладает, в отличие от продавца. В результате либо он описывает товар неправильно, и побеждают поставщики некачественной, просроченной, некондиционной продукции, либо «помощь» в описании ему оказывает один из потенциальных продавцов, и тогда возникают коррупционные риски, а конкуренция на торгах превращается в профанацию. Кроме того, сизифов труд по подробному описанию товара в ТЗ и аукционной документации требует огромных ресурсов, в результате у нас в закупках теперь занят 1 млн человек – больше, чем в армии.
Кроме того, аукцион с его принципом «победитель получает все» способствует монополизации, так как проигравшие компании вынуждены уйти с рынка. Поэтому в развитых странах аукцион в госзакупках практически не используется, его доля близка к нулю, а у нас – почти 60%. О негативных эффектах «аукционного крена» в госзакупках неоднократно говорили Центр стратегических разработок под руководством тогда Алексея Кудрина, Высшая школа экономики, многие эксперты-закупщики. Но ФАС продолжает настаивать на своем, пытаясь распространить аукционы на закупки госкомпаний. Хотя после эксперимента больницы № 62 Москвы разговор должен был быть закрыт: больнице, покупающей с помощью конкурентных переговоров, удавалось получать лекарства дешевле (экономия от 13% до 4 раз), чем остальным больницам, покупающим на аукционах.
ОПЫТ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРОТИВ АУКЦИОНОВ
– У рыбаков тоже достаточно специфическое отношение к аукционам.
– Да. В 2001-2003 годах квоты на вылов биоресурсов распределялись на аукционах. Рыбаки прекрасно помнят эту историю, ни к чему хорошему она не привела. Потратившие большие деньги победители аукционов старались их побыстрее «отбить», выжимая все соки из судов и экипажей, возросли риски аварийных ситуаций, браконьерство. Ни о каких инвестициях не могло быть и речи, показатели официального улова снижались. Поэтому неудивительно, что после анализа ситуации на заседании Госсовета президент Владимир Путин принял решение отказаться от аукционов по распределению квот. Страна перешла к историческому принципу, и мы видим, что ситуация начала меняться к лучшему, цифры я привел выше.
С другой стороны, осторожное «экспериментирование» с аукционами может быть эффективным. Так, когда Росрыболовство выставляет на аукцион квоту компании, которая выбрала менее 70% своей квоты, это разумно, поскольку не создает победителю преимущественных условий перед остальными – ведь такие случаи относительно редки. Кстати, они позволяют зайти новым игрокам, поддержав конкуренцию. Когда в конце 2017 года Росрыболовство распределило 20% квот по инвестиционному принципу, они также прошли через аукционы. Этот опыт требует внимательного изучения.
– В качестве удачного примера крабового аукциона ФАС ссылается на торги, проведенные в прошлом году.
– Действительно, в мае 2017 года был проведен аукцион по распределению квот добычи краба для осуществления прибрежного рыболовства в Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне. Победившая компания выложила в общей сложности 23 млрд рублей, то есть за относительно небольшой участок эквивалент 27% финансового результата всей рыболовной отрасли за год. Но говорить о преимуществе аукциона, апеллируя столь высокими поступлениями в бюджет, неправомерно. Ведь либо компания вынуждена будет выжимать все до последнего – читай, опять вернемся к печальному опыту начала 2000-х годов. Либо она обладает доступом к госфинансированию, к кредитам на очень выгодных условиях (в отличие от конкурентов), которые, вероятно, компания вообще не будет возвращать. В этом случае за компанию, по сути, заплатит все население страны, все налогоплательщики. А также нужно иметь в виду, что при проведении аукционов в мае 2017 года предполагалось, что квоты с учетом исторического принципа распределяются навсегда, чего уже не будет при реализации инициатив ФАС в отрасли.
Кстати, ФАС стыдливо не называет в официальных письмах компанию-победителя. А это «Русская рыбопромышленная компания», обладающая значительным административным и финансовым ресурсом. РРПК в состоянии с помощью аукционов монополизировать рынок, вытеснив с него остальных участников. Или заставив их работать на себя. Руководитель ФАС Игорь Артемьев в интервью «Коммерсанту» 25 сентября 2018 года проговорился, что он бы разделил собственников рыбных компаний и рыбаков. К сожалению, это далеко не первый случай, когда ФАС лоббирует интересы крупных олигархических или окологосударственных структур, способствуя монополизации рынков в их интересах.
АНТИМОНОПОЛЬНАЯ СЛУЖБА НЕ ЗАЩИЩАЕТ МАЛЫЙ БИЗНЕС
– Но ведь антимонопольная служба должна, наоборот, бороться с монополиями и защищать малый и средний бизнес?
– Слава богу, остались в прошлом дела ФАС против «монополиста»-автомойщика из Магадана со «сверхприбылью» в 14 тыс. рублей, новосибирского кинотеатра-«монополиста» по попкорну и многие другие.
Но по картельным статьям малый бизнес иммунитетов не получил, и тут же доля дел против малого бизнеса поднялась с 60% до почти 90%. Все чаще вмешивается ФАС и в закупки, причем самые малые, совсем небольших предприятий. Так, в 2018 году суды признали незаконными решения ФАС против Ставровского завода автотракторного оборудования (село Ставрово Владимирской области) за «нарушения конкуренции» при закупке ворот и сельхозпредприятия «Покровское» (Самарская область) – при закупке сеялки. В сентябре суды рассмотрели дело ФАС против «Творческой лаборатории “СЫР”» за «ограничение конкуренции» при закупке календарей на сумму 200 тыс. рублей.
Сама служба назвала лучшим делом 2017 года расследование против кабельных заводов. Ситуация рассматривалась в судах и в 2018 году, а сейчас передана в правоохранительные органы для возбуждения уголовных дел. Отметим, что кабельная отрасль – одна из немногих отраслей электротехники, сохранившей и нарастившей производственный потенциал, да еще и является высококонкурентной. Ранее кабельщики неоднократно жаловались в ФАС на ограничительные условия тендеров на закупку кабеля крупными госкомпаниями. Антимонопольное ведомство иногда возбуждало дела, но не могло доказать свою правоту в суде или отменить результаты тендеров. Но когда на самих кабельщиков пожаловалась «Роснефть», ФАС провела обыски и наложила на заводы многомиллионные штрафы.
В октябре 2018 года начнется второй круг судебных разбирательств против 90 малых швейных фирм. ФАС обвинила их в картеле при поставке обмундирования для МВД, хотя любой экономист скажет, что картель с более чем 20 участниками невозможен в принципе – такому числу предпринимателей просто невозможно договориться. Эксперты считают, что по результатам дела ФАС рынок поставки обмундирования может быть монополизирован ОАО «БТК групп» Теймураза Боллоева, знакомого с Игорем Артемьевым еще по работе в Петербурге.
Согласовав все без исключения крупные слияния последних лет, ФАС одобрила и монополизацию российской экономики. ФАС, которая контролирует и тарифы естественных монополий, заявляла, что их рост будет меньше инфляции, однако в 2017 году он превысил инфляцию в 7 раз. Малые независимые АЗС постоянно жалуются, что их вытесняют с рынка крупные вертикально интегрированные нефтяные компании, повышая оптовые цены на топливо выше розничных. Как реагирует ФАС? Крупные дела против нефтяников, как в 2009-2011 годах, возбуждаются только после неоднократных поручений. Зато в конце августа 2018 года ФАС выдала предупреждение Российскому топливному союзу, объединяющему в своих рядах малые независимые АЗС, так как его жалобы на рост цен нагнетают обстановку.
Нобелевский лауреат по экономике за 2014 год Жан ТИРОЛЬ разработал теорию захвата регулятора: госорган, который должен контролировать монополию в интересах общества, оказывается ею «захвачен». Захват происходит путем предоставления нужной монополии информации (она обладает ресурсами, чтобы нанять экспертов и юристов) и прямой коррупции. К сожалению, можно констатировать, что вследствие несменяемости руководства ФАС модель захвата регулятора у нас реализована в полной мере.
ФАС НЕ ПОКАЗАЛА АНАЛИЗ РЫНКА
– Как вы относитесь к предложению ФАС ограничить участие в торгах компаний, имеющих более 35% квот?
– Это все равно, что запретить «АвтоВАЗу» увеличивать выпуск, поскольку у него доля в производстве автомобилей на территории Самарской области составляет 100%. Но говорить в таком ключе некорректно, правильнее сказать, что у «АвтоВАЗа» занимает долю в 20% от реализации легковых автомобилей в России. Также некорректно, на мой взгляд, говорить о доле 35% или 100% у компании по вылову минтая в Западно-Беринговоморской зоне. Потому что потребителю не важно, где поймана рыба, для него важна цена и качество. Район размещения производства или район вылова имеет значение только при очень большой транспортной составляющей. Достаточно зайти в московский магазин и посмотреть, рыба из каких регионов присутствует на прилавках, чтобы увидеть настоящие, а не искусственно созданные границы рынка и ареал доставки рыбной продукции.
К сожалению, ФАС не показала в докладе анализ рынка, мы даже не знаем, сделан ли он. Но если он сделан качественно, то начать нужно с потребителя, его запросов и предпочтений. Наш потребитель в массе неискушенный, нам еще предстоит увеличить роль хорошей рыбы в рационе. Поэтому думаю, что можно разделить рынок на сегменты красной, белой и пелагической рыбы (сельдь, скумбрия). Нужна, конечно, разбивка по ценовым сегментам, анализ состава продавцов и покупателей (рестораны, рыбоперерабатывающие предприятия, торговые сети). И когда эта работа будет проделана, выяснится, что ФАС ищет не там, что проблем на порядок больше с посредническим звеном и с доступом в торговые сети, чем в рыболовстве.
– Разве ФАС не занимается ритейлерами?
– В ноябре 2015 года президент поручил ФАС провести анализ формирования оптовой цены рыбной продукции, наценки посредников и стоимости транспортно-логистических услуг. Разобраться с посредниками и отрегулировать цены в оптовом звене просили ФАС рыбаки и руководитель Росрыболовства Илья Шестаков. ФАС тянула с выполнением поручения 9 месяцев, потом представила отчет, содержащий, по мнению главы ВАРПЭ Германа Зверева, «много важных и точных наблюдений вперемешку с общеизвестными истинами и явными ошибками». К сожалению, этим докладом дело и ограничилось, серьезных мер антимонопольного реагирования не последовало. А качественная отечественная продукция зачастую либо не достигает наших прилавков, либо достигает, но напичканной в лучшем случае водой для увеличения веса. Тут есть чем заняться и ФАС, и Роспотребнадзору, и другим компетентным органам.
НЕОБХОДИМО СОХРАНИТЬ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП
– Введение крабовых аукционов сравнивают с инициативой помощника президента по экономике Андрея Белоусова, который предложил ресурсным отраслям «поделиться» сверхприбылью.
– Давайте посмотрим, чем заканчивается дело с введением «налога Белоусова» на металлургические, химические и другие высокоприбыльные компании. Обсуждение идет в достаточно конструктивном русле, на площадке РСПП, к мнению и предложениям бизнеса прислушиваются. Сейчас мы видим, что компании, вошедшие в вышеупомянутый список, будут участвовать в значимых в социально-экономическом отношении инвестиционных и инфраструктурных проектах. Это похоже на историю с инвестквотами в рыбной отрасли, а не теперешнюю историю с крабовыми аукционами. Ведь с помощью инвестквот рыбаков как эффективную и прибыльную отрасль, по сути, попросили оказать помощь судостроению (конечно, хотелось бы, чтобы эта помощь дала кумулятивный положительный эффект на всю экономику, чтобы рыбаки не были вынуждены покупать суда, кратно превосходящие по стоимости зарубежные аналоги).
Но так или иначе, аукционная инициатива ФАС и Росрыболовства в корне отличается от «процесса Белоусова» – к рыбакам не прислушиваются, к РСПП в этом вопросе тоже, а просто гнут свою линию. У металлургов и химиков никто не предлагает отнять основные производственные активы, а ведь именно это произойдет с рыбаками при введении аукционов – квоты для них – это главный производственный актив. Кроме того, введение аукционов в долгосрочной перспективе приведет к потерям для государства из-за разрушения отрасли, падения легального улова, банкротства компаний, роста безработицы и социальной напряженности, особенно на Дальнем Востоке.
Поэтому, если мы хотим в рыбной отрасли какую-то аналогию с «процессом Белоусова», давайте подумаем, как стимулировать рыбопереработку, проследим, чтобы поддержка судостроения в рамках инвестквот дала нужный эффект, чтобы суда строились на отечественных верфях.
– Можно ли проводить параллель между распределением квот на водные биоресурсы и предоставлением в разработку месторождений полезных ископаемых?
– Согласно статье 10 закона «О недрах», участки для добычи полезных ископаемых предоставляются на срок отработки месторождения. А для общераспространенных полезных ископаемых – на срок выполнения соответствующих работ по строительству, реконструкции, капитальному ремонту, ремонту и содержанию автомобильных дорог общего пользования. То есть пока есть производственная необходимость в песке, щебне, гравии, карьер будет в пользовании соответствующей компании. Никому в голову не придет устаивать аукционы раз в 3-5 лет и перераспределять месторождения.
На право пользования недрами проводятся либо конкурсы, либо аукционы. Но это касается новых месторождений. Старые месторождения были распределены в 1990-е годы. Предложений взять у «Норникеля», «Алросы», «Сургутнефтегаза», «Газпрома» и других уважаемых компаний соответствующие месторождения и выставить их на аукцион не поступает ни от ФАС, ни даже от левых политических сил.
– А каковы ваши рекомендации?
– Я бы предложил сохранить исторический принцип как базовый, учитывая, что во всех ведущих рыбодобывающих странах используется именно он. Стоит продолжить движение в поддержку отечественного судостроения, начатое с запуском механизма инвестквот, но таким образом, чтобы это оказывало кумулятивный эффект, а не представляло собой трансфер от одной отрасли к другой. Надо стимулировать инвестиции в рыбопереработку. Необходимо провести качественный анализ рынка, включив его в доклад о развитии конкуренции за 2018 год. Для обеспечения наших потребителей отечественной рыбной продукцией ФАС необходимо на деле, а не на словах, заняться посредниками и торговыми сетями. Надо скорректировать план мероприятий по развитию конкуренции, отказавшись от идеи перераспределять существующие крабовые и рыбные квоты на аукционах раз в 3-5 лет и от идеи ограничить участие в торгах компаний, у которых размер долей квоты на добычу водного биоресурса превышает 35%.
Необходимо скорректировать проект федерального бюджета в соответствии с замечаниями Счетной палаты, исключив из него доходы от проведения аукционов, которые чрезвычайно завышены. Вместо этого можно рассмотреть вариант повышения платы за использование ВБР и введения экспортных пошлин на рыбу. Кстати, эта мера позволит не только пополнить бюджет, но и снизить внутренние цены и загрузить рыбопереработку. Ну с ВТО про экспортные пошлины можно договориться – была бы политическая воля, ведь ВТО есть не что иное, как площадка для переговоров.
Александр ИВАНОВ, Fishnews
Октябрь 2018 г.
