Откуда у минтая растет хвост?
Тема вывода минтая Берингова моря из списка объектов, для которых устанавливается ОДУ, привлекла большое внимание в прошлом году. Однако насколько справедливы те аргументы, которые выдвинули сторонники исключения? О чем говорит статистика промысла и какова позиция науки?
Освоение идет полным ходом
Осень 2015 года оказалась достаточно результативной для промысла минтая в Беринговом море. К середине декабря вылов достиг уже 382 тыс. тонн. Это 88,8% от общего допустимого улова, установленного приказом Министерства сельского хозяйства, а к концу года освоение ресурса составило 90%. Такая цифра не является каким-то особым достижением, поскольку вылов минтая в Беринговом море последние 15 лет ведется достаточно интенсивно, разрешенные объемы ежегодно осваиваются на 89-92%. Исключений весьма немного: это 2014 год, когда рыбаки проигнорировали путинный прогноз науки и не отреагировали вовремя на более ранние миграции минтая в российские воды Берингова моря из восточной части и обратно. И то сказать, что путина была провальной, значит соврать, потому что из 393 тыс. тонн было выловлено 330,6 тыс. тонн (84,1%). Из 600 объектов, эксплуатируемых на Дальнем Востоке, лишь треть осваивается в таких же процентах от прогнозируемой величины.
К слову, ранние заходы и уходы минтая были и в 2015 году, но наученные горьким опытом рыбаки прислушались к рекомендациям ученых и выставили добывающий флот раньше. Поэтому уже к началу сентября вылов достигал приличных величин – 249 тыс. тонн (на 50% больше, чем на аналогичную дату прошлого года)
Поэтому оснований беспокоиться за освоение минтаевых ресурсов в этом году нет. Проведенные в 2015 году исследования показали, что в ближайшие два года популяция этой ценной рыбы будет держаться на стабильно высоком уровне. Прогноз на 2016 год составляет 462 тыс. тонн, что несколько больше уровня прошлого года. Однако стоит напомнить, что минтай был, есть и остается ценной валютоемкой рыбой. К примеру, в 2014 году его стоимость достигала 1,65 доллара за килограмм на китайском рынке и 81,6 рубля - на внутреннем российском. Высокая цена вместе с масштабными объемами запасов и сделали минтай прочным лидером российского вылова. Вторая, еще более масштабная, путина проходит в Охотском море, там общий допустимый улов превышает 1 млн. тонн и также обычно хорошо осваивается.
Кому мешает минтай в ОДУ?
Можно было бы назвать ситуацию с промыслом стабильной, однако находятся лица, которых совершенно не устраивает такой расклад. Минтай Берингова моря является объектом ОДУ, т.е. квоты на вылов определяются для каждой компании ежегодно на основании закрепленных долей. Соответственно, у кого-то квоты есть, а у кого-то их нет. И компании, оставшиеся без лимитов, пытаются всеми правдами и неправдами прорваться к вылову желанного минтая.
Время от времени такие рыбаки предпринимают попытки исключить беринговоморский минтай из перечня объектов, на которые устанавливается общий допустимый улов. Нередко для достижения своих целей рыбопромышленники обвиняют в некомпетентности и неправомерности действий ученых, поскольку биологическое обоснование о выводе либо вводе в перечень «одуемых» разрабатывают отраслевые институты. Однако чаще всего такие попытки заранее обречены на неудачу.
Дело в том, что для запуска процедуры вывода любого вида из ОДУ необходимы несколько условий. Одно из них, основное, – это хроническое недоосвоение объектов (менее чем 50% от общих допустимых уловов). Добыча на 85-92% от ОДУ никак не попадает под этот критерий. Объекты, чей вылов достигает 100% от допустимых уловов, на Дальневосточном бассейне можно пересчитать по пальцам. По такой логике квоты вообще не должны устанавливаться?
Отличие управления запасами в системе ОДУ от возможного вылова не исчерпывается наличием квот. Гораздо более серьезный момент – это утверждение рекомендуемых объемов добычи. Объемы допустимого вылова рассматриваются на общественных слушаниях и проходят государственную экологическую экспертизу. Т.е. если отраслевая наука сделала некорректный прогноз, то это никогда не пропустит госэкспертиза. Высказанные на общественных слушаниях предложения и замечания заносятся в протокол и также попадают на рассмотрение ГЭЭ.
В системе возможного вылова такого нет – как раз в ней гораздо больше возможностей для давления на отраслевую науку. Поэтому промысел наиболее ценных и востребованных объектов управляется через систему ОДУ. Единственное исключение – тихоокеанские лососи, однако их промысел контролируется региональными комиссиями, которые распределяют возможные объемы добычи, вводят ограничительные меры (дни для пропуска на нерестилища), чтобы исключить риск перелова.
Возможный вылов и «олимпийская система» – небо и земля!
Промысел объектов в рамках возможного вылова ошибочно отождествляют с «олимпийской системой», хотя разница между ними огромная. Организация промысла объектов ВВ осуществляется иначе, чем квотируемых. На объекты возможного вылова принимаются заявки от пользователей, причем запрашиваемые объемы в общей сумме часто превышают рекомендуемые (иногда в разы). При 70% освоения запускается процесс остановки промысла отдельным приказом Минсельхоза (или увеличения рекомендуемых объемов). Прохождение документа через все ведомства (включая Минюст) занимает не менее двух месяцев, что, с учетом скоротечности путин, часто приводит к превышению вылова (последний пример – гижигинско-камчатская сельдь в 2014 году). Кроме того, если объекты ОДУ по правилам рыболовства можно прилавливать при других промыслах в объеме не более 2%, то «неодуемые» - до 49%. В случае с ценными объектами, к которым относятся минтай и сельдь, это приводит к еще большему превышению рекомендуемых объемов, так как остановить прилов практически невозможно.
Настоящая «олимпийская система» промысла отдельных видов подразумевает жесткое ограничение по районам и срокам, которые устанавливаются исходя из рекомендованных объемов вылова, количества заявившихся участников (конкретные объемы для них не устанавливаются), состава и типа судов, способа лова. При окончании срока промысла или достижении рекомендованного объема вылова в рамках этого срока (даже невзирая на штормовые дни, поломки судов и другие объективные причины) промысел немедленно останавливается и все добывающие суда покидают район. Очевидно, что для организации «олимпийской системы» в российских условиях необходимо внести изменения в существующую нормативную базу и ужесточить контроль за промыслом (в том числе перейти к взвешиванию улова до поступления его на переработку). Большой минус такого промысла – «залповый» выброс сырья на рынок, что обычно приводит к падению цен, и отсутствие у предприятий возможности долговременно планировать распределение промысловых усилий. Именно поэтому такая система сегодня редко применяется во всем мире для добычи ценных объектов.
В возможном вылове полно неиспользуемых объектов
У некоторых представителей рыбной отрасли или СМИ есть иллюзии, что неквотируемый объект будет непременно успешно осваиваться, словно вывод из списка ОДУ – панацея. Только это совсем не так. Можно привести только несколько примеров заметного увеличения добычи объектов после их выведения из ОДУ. Это гижигинско-камчатская сельдь и сельдь наваринского района в Беринговом море, скаты в некоторых районах, колючий краб, сайра и некоторые другие объекты.
При этом возможный вылов подчас сильно недоосваивается. Те же рыбаки, которые рьяно выступают за промысел минтая в рамках возможного вылова, работают на других неквотируемых ресурсах и не выбирают их ни на 100%, ни на 70%. Например, сайры добыто всего 27 тыс. тонн из рекомендованных 120 тыс. тонн. За последние 10 лет ее освоение ни разу не превысило 90 тыс. тонн из рекомендуемых наукой 120 тыс. тонн для отечественного промысла. Вылов востребованного и ценного в соседних странах анчоуса российскими рыбаками не ведется, из рекомендованных в подзоне Приморье 37 тыс. тонн не осваивается и 15%. В 2015 году в подзоне Приморье к добыче рекомендовалось 90 тыс. тонн тихоокеанского кальмара, а его никто не ловил. В Южно-Курильском районе предлагалось 41 тыс. тонн кальмара Бартрама, которые оказались никому не нужны. 5 тыс. тонн сардины-иваси и 15 тыс. тонн скумбрии в этом же районе также оказались почти невостребованными, притом что в ближайшие годы промзапас этих объектов будет только увеличиваться. И, наверное, уже бесполезно напоминать о значительных неосваиваемых запасах водорослей.
Конечно, добыча сайры и кальмара сильно отличается от минтаевого промысла и эти объекты менее ценные. Но, так или иначе, они всегда изрядно недоосваиваются. Получается, что тезис «ВВ = увеличение вылова» часто неверный.
Минтай, будучи одной из самых ценных и дорогих рыб, очевидно, изначально привлечет больше внимания добытчиков, чем сельдь и сайра. Но вскоре возникнет другой вопрос – экономической рентабельности. Некоторые компании интенсивно работали на промысле в Беринговом море, чтобы не потерять свои квоты, ведь при 50% недоосовоении договор с организацией расторгается. Как только распределение в рамках ОДУ исчезнет, этот объект будет осваиваться уже с учетом интересов сохранения квот на другие объекты. И, разумеется, рыбаки будут учитывать ситуацию на рынке минтая и рентабельность промысла. А так как стимула сохранить квоту уже не будет, рыбаки будут ловить рыбу в таких объемах, в каких им удобнее всего. И, скорее всего, с учетом объективного дефицита промысловых мощностей, недоосвоение останется на таком же уровне, а может, и увеличится.
Who is беринговоморский минтай?
Основные ресурсы минтая в Беринговом море находятся в его восточной части, где и происходит нерест. Минтай является объектом, запасы которого управляются Россией и США. Американские рыбаки ежегодно добывают на основе TAC (специфического аналога ОДУ) около 1,35 млн. тонн, хотя реальные ресурсы в настоящий момент позволяют вылавливать до 2 млн. тонн. Тот факт, что этот объект приходит в российские воды и уходит из них, многих ошибочно наталкивает на мысль, что облавливать его можно без особого беспокойства за состояние популяции, как сайру, сардину и скумбрию. Однако это не совсем так. Сайра, сардина, скумбрия – короткоцикловые виды с высокой естественной смертностью. Они приходят в российские воды и прилегающие районы Тихого океана на нагул и в массе уже не возвращаются в районы воспроизводства. Их вылов в экономической зоне России действительно может лимитироваться только масштабами подходов.
Минтай, по разным оценкам, живет до 15-30 лет, то есть к короткоцикловым его отнести сложно. В нашу зону обычно приходят на нагул неполовозрелые рыбы (10-15% от общего запаса), после нагула в водах России они отправляются для пополнения нерестового запаса в воды США, а затем возвращаются в российскую зону снова. В периоды среднего или высокого уровня численности, который наблюдается в настоящее время, добыча минтая, в том числе молоди, не наносит ущерба запасам. Однако при низкой численности масштабный вылов в зоне РФ губительно скажется на воспроизводстве и подходах в последующие годы.
Поскольку, как уже говорилось, минтай является ассоциированным запасом, то смена формы управления вызовет вопросы у второй стороны – Соединенных Штатов. Последние годы работа российско-американского консультативного комитета по рыбному хозяйству (МКК) проходила в на редкость добрососедской атмосфере, а переход на более трудно контролируемый промысел в системе возможного вылова серьезно осложнит сотрудничество двух стран в области рыбного хозяйства. Кроме того, это аннулирует возможность сертификации промысла по стандартам MSC. Если вспомнить, с каким трудом проходила сертификация добычи минтая в Охотском море, то можно уверенно сказать: после выведения из ОДУ эта работа для беринговоморского минтая практически остановится. И, скорее всего, навсегда.
Позиция науки – сохранение биоресурсов
Первоочередная задача ученых – это сохранение запасов водных биоресурсов, поэтому к вопросам выведения и введения в перечень ОДУ специалисты относятся очень осторожно. Редкие случаи, когда объект (пусть и не столь значимый) в течение нескольких лет перемещается в список «одуемых» и из него, ученые открыто признают своими ошибками. Тем более если речь идет об объекте, являющемся одним из основных промысловых на Дальнем Востоке, наука будет действовать с большой осторожностью.
Однако сторонники выведения минтая из списка «одуемых» видов не брезгуют выдергивать из контекста цитаты ученых четырех – пятилетней давности, чтобы выставить науку или своими единомышленниками, или некомпетентными специалистами, постоянно меняющими мнение. При этом никто не обращает внимание на простой факт: за 4 года ситуация с состоянием запасов могла измениться. Минтай хоть и не короткоцикловый объект, но имеет динамику численности, а с учетом активного промысла просто необходимы ежегодные комплексные исследования. К счастью, проводить такие исследования наука пока в состоянии, на основе их результатов, а не рассуждений пятилетней давности, создаются прогнозы и предлагаются меры по управлению промыслом. Причем справедливости ради стоит отметить, что в тех же статьях, откуда СМИ выхватывали цитаты ученых, черным по белому говорилось и обратное: выведение из ОДУ может подорвать запасы минтая в Беринговоморской зоне!
Кроме того, наука постоянно предлагает обратиться к опыту американских рыбаков и чиновников, которые уже много лет назад ввели минтай в свой аналог ОДУ (ТАС) как раз для того, чтобы исправить ситуацию на рынке минтаевой продукции и сохранить рентабельность промысла.
Есть и сугубо «патриотический» момент – помимо минтая, приходящего из восточной части Берингова моря, в российских водах обитает не столь многочисленная, но своя собственная западно-беринговоморская популяция, которая сейчас находится в депрессии. Во избежание повышенного прессинга на нее ученые предложили дифференцированное управление ресурсами минтая в Западно-Беринговоморской зоне. Разделение районов промысла по 174° в.д., по примерным биологическим границам наваринской и западно-беринговоморской популяций минтая, позволит оптимизировать промысел, тем самым сохранить запас и обеспечить в будущем возможность его увеличения.
Поскольку работой по формированию предложений к управлению запасами дальневосточные институты занимаются постоянно, с одной стороны, нет особого опасения, что при выведении минтая из ОДУ наука не сумеет разработать и предложить такие меры управления промыслом, которые позволили бы избежать перелова и чрезмерной нагрузки на популяции. Однако ученые твердо уверены в одном: если беринговоморский минтай и можно попробовать вывести из ОДУ, то только пока его запас держится на высоком уровне. Как только он заметно снизится, его необходимо будет возвращать в ОДУ, чтобы не было риска подорвать запасы. Необходимо также отметить, что с точки зрения усилий по подготовке прогноза никаких различий для науки нет. В каком режиме эксплуатировать минтай – решать собственнику ресурса, а ресурс, как известно, у нас государственный.
Заметим также, что позицию дальневосточных ученых касательно беринговоморского минтая полностью разделяют коллеги из головного рыбохозяйственного института ВНИРО. Более того, московские ученые предостерегают даже от попыток вывести хронически недоосваимого минтая в подзоне Приморье, чтобы не вдохновлять рыбаков на дальнейшее исключение востребованных ресурсов из ОДУ.
Константин ОСИПОВ, Fishnews
Февраль 2016 г.
