Куда заведет отрасль «битва за треску»?

В ВАРПЭ скептически оценивают использование экспортных пошлин для сдерживания цен на рыбную продукцию. В действиях руководства Росрыболовства просматривается откровенный лоббизм интересов отдельных переработчиков, считают в ассоциации.

По чьей вине дорожает рыба

На совещании 23 марта руководитель Росрыболовства Илья Шестаков вновь сообщил о возможности задействовать экспортные пошлины для регулирования роста цен на рыбном рынке. Теруправлениям федерального агентства во Владивостоке и Мурманске поручено до конца марта подготовить предложения в части возможного введения экспортных пошлин и их размеров в зависимости от вида водных биоресурсов и продукции из них.

«Смущает, что руководство Федерального агентства по рыболовству делает серьезнейшие заявления о том, что не исключает возможности введения экспортных пошлин, но при этом непонятно, проводился ли анализ и каким образом такая мера повлияет на снижение цен на рыбу», – комментирует ситуацию Fishnews президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров Александр Фомин.

Он отмечает, что на ситуацию с ценами повлияли два основных фактора. Первый – это сокращение поставок сырья из-за введения продуктового эмбарго. Отдельные позиции по рыбе стали дефицитом, такие как семга, форель, креветки и ряд других объектов. Со временем нашлись пути замещения, но из-за увеличения транспортного плеча по той же семге цена поднялась.

Второй причиной удорожание стало резкое падение курса рубля, подхлестнувшее цены. В результате фактическая покупательная способность населения снизилась в два раза. «Без решения этих проблем и без попытки проанализировать всю цепочку ценообразования на рыбу, разговоры о введении экспортных пошлин звучат просто как шантаж рыбаков», –считает глава ВАРПЭ.

Пошлины и последствия

Эксперты пока затрудняются оценить, каким образом введение экспортных пошлин поможет снизить цены на рыбном рынке. «Во-первых, нет ясности, о какой рыбопродукции идет речь. Например, мойва, цена на которую сейчас выросла до 60 рублей за килограмм, полностью реализуется на внутреннем рынке. Какие пошлины ни вводи, дешевле эта рыба не станет. То же самое можно сказать о полутора миллионах тонн другой рыбной продукции, которая продается внутри страны», – рассуждает Александр Фомин.

Понятно, что пошлины в первую очередь нацелены на продукцию, которая сейчас поставляется за рубеж, но последствия такого шага могут быть куда более масштабными, чем рассчитывают в Минсельхозе и Росрыболовстве. «Давайте проанализируем, какие позиции у нас экспортируются. Сразу в глаза бросается минтай – это основная статья экспорта. Если пошлина будет небольшая – до 10% – и экономика предприятий позволит сохранить рентабельность, они все равно будут продавать рыбу за рубеж, потому что на внутреннем рынке такой объем не нужен. Если пошлина будет выше, по сути заградительной, возможно, разово цена на рыбу упадет, поскольку хранить ее будет негде. Но на следующий год рыбаки хорошо подумают, а стоит ли им вообще ловить минтай», – продолжает президент ВАРПЭ.

За год российские предприятия реализуют за рубеж чуть более полутора миллионов тонн продукции из ВБР. По прогнозам ассоциации, если закрыть экспорт, порядка 20% этого объема самые предприимчивые рыбаки смогут протолкнуть на внутренний рынок. Что делать с остальной рыбой, непонятно. По оценкам Александра Фомина, вылов в этом случае просядет как минимум на четверть.

Административные запреты наряду со сложной ситуацией в экономике страны могут запустить еще одну негативную тенденцию. «Мы прекрасно помним те времена с середины 1990-х годов и вплоть до принятия закона о рыболовстве, когда официальный вылов составлял 3 млн. тонн, но при этом объемы экспорта были колоссальные. Фактически нынешний уровень вылова достигнут во многом благодаря тому, что эти объемы были выведены из тени. Сейчас они учитываются в официальной статистике, с них платятся налоги и сборы в бюджет. Любые необоснованные управленческие меры, в том числе заградительные пошлины, подталкивают предприятия назад к теневой экономике, когда проще «договориться» с контролирующими чиновниками, чем действовать в рамках закона. Очень бы не хотелось бы возврата к таким порядкам», – предостерегает Александр Фомин.

Наценка по-мурмански

Последние годы некоторые мурманские переработчики на разных площадках регулярно пытаются уговорить государство надавить на рыбаков, заставив их снизить отпускные цены. Глава Росрыболовства Илья Шестаков уже открыто заявил, что решение о введении экспортных пошлин будет приниматься в зависимости от результатов «переговоров между рыбопромышленниками и переработчиками в Мурманской области».

При этом никто не задается вопросом, почему в Мурманске замороженная обезглавленная треска у рыбака стоит 160-180 рублей, а магазинах филе той же трески в красивой упаковке одной известной компании продается по 570 рублей за 400 граммов, то есть по 1425 рублей за килограмм. Для сравнения московская цена на аналогичный товар составляет около 400 рублей (или 1000 рублей за килограмм). Конечно, в процессе производства филе переработчик несет определенные затраты, уменьшается выход продукции, пусть даже она дорожает в два раза – до 350-400 рублей. Но в магазине-то мы видим ценник в три-четыре раза выше!

«Мы не совсем понимаем, с кем договариваться, потому что рыбаки на 80% являются и переработчиками, производят конечный продукт и продают свою рыбу по 160-180 рублей, но в торговых сетях ее почему-то не видно. Зато прилавки московских магазинов завалены мороженым филе трески от 1000 рублей и выше», – обращает внимание Александр Фомин.

Как полагают в ВАРПЭ, налицо конфликт интересов и откровенный лоббизм Росрыболовства в пользу нескольких компаний. Более того, рыбацкое сообщество удивляет, что руководитель отрасли защищает не интересы производителей, стоящих в начале цепочки продвижения рыбопродукции, а в большей степени – ее конечных звеньев в лице отдельных переработчиков и ретейла.

Полный текст комментария читайте в рубрике «Личное мнение» на сайте Fishnews.