Илья Шестаков: Рыбаки могут готовить заявки
Високосный 2016 год для рыбной отрасли оказался весьма неспокойным. Резонансные поправки в закон о рыболовстве чуть было не вылились в открытое противостояние рыбацкого сообщества и регулятора. Закон в итоге был принят, но ожесточенная дискуссия вокруг проектов актов правительства вновь показала, что применение новых норм на практике вряд ли пройдет гладко. Прорыва ждали в этом году и от аквакультуры, но результаты оказались куда скромнее громких заявлений чиновников, а обещанные аукционы по распределению участков, часть из которых отменила антимонопольная служба, пока никак не сказались на объемах товарной рыбы.
Когда рыбаки увидят финальный вариант постановлений по инвестиционным квотам, зачем понадобилось реформировать систему рыбохозяйственной науки, стоит ли рыбоводам всерьез рассчитывать на расширение поддержки со стороны государства и так ли уж нужна отрасли новая специализированная выставка? Итоги года в интервью Fishnews подвел руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков.
– Илья Васильевич, с момента принятия поправок в закон о рыболовстве прошло уже полгода, а подзаконные акты, определяющие механизм распределения инвестиционных квот, все еще находятся в разработке. В новых поручениях президента крайним сроком для правительства указано 1 марта 2017 года. С учетом того, что Росрыболовство планировало приступить к отбору инвестпроектов уже со следующего года, не получится, что бизнесу опять придется действовать в крайней спешке? Или период заявочной кампании будет продлен?
– В целом финальные проекты постановлений уже готовы. До конца года мы планируем внести их в правительство с учетом тех поручений, которые были даны на совещании вице-премьеров Аркадия Дворковича и Юрия Трутнева. Конечно, документы могут быть доработаны на площадке аппарата правительства, но базовые вещи уже определены, и по большому счету кардинальных изменений быть не должно.
Поэтому подготовку к участию в распределении инвестиционных квот рыбопромышленники могут начинать заранее. Все основные требования установлены. Возможно, остались какие-то процедурные моменты, которые не так важны с точки зрения бизнеса именно в части подготовки документов. В связи с этим я не вижу проблем, если постановления будут приняты правительством к 1 марта, и не думаю, что потребуется изменять сроки подачи заявок.
– Одним из наиболее дискуссионных вопросов были требования к береговым рыбоперерабатывающим предприятиям, претендующим на инвестквоты. Замечания поступали и от отраслевых ассоциаций, и от приморских регионов. Одно из них – о привязке заводов к прибрежным территориям – также нашло отражение в поручениях главы государства. На каких критериях все-таки решено остановиться?
– На самом деле в проектах остались все те же критерии, которые обсуждались с общественностью. Самое важное для нас – чтобы после строительства перерабатывающего завода мы могли быть уверенными, что он соответствует всем параметрам, которые прописаны в постановлении, например, по объему переработки. К месторасположению объекта – есть поручение, чтобы он находился в прибрежных субъектах Федерации, – мы относимся достаточно спокойно. Это логично с точки зрения государственных задач и эффективности. И в целом эта норма соответствует той парадигме закона, которую мы и закладывали.
– А как насчет предложения обязать эти заводы работать на охлажденном сырье?
– С таким предложением мы как раз не можем согласиться, поскольку это по сути ограничение. И если мы прибрежное рыболовство стимулируем работать на свежем и охлажденном сырье, проводя четкое разграничение между прибрежным и промышленным рыболовством, то, мне кажется, нет смысла ограничивать в этом будущие заводы. Крупные перерабатывающие комплексы, которые, как мы планируем, будут построены в прибрежных регионах под инвестиционные квоты, могут просто столкнуться с нехваткой сырья.
– Программа инвестиционных квот в части Дальнего Востока опирается преимущественно на минтай, запас которого держится на высоком уровне. Но если на этом 15-летнем отрезке ОДУ минтая резко пойдет вниз, инвесторы могут столкнуться с очень неприятными последствиями. Какова в этом свете стратегия федерального агентства?
– Пока нет прогнозов, что ОДУ минтая сократится до такого уровня. Во-первых, сейчас мы видим только рост – и по запасам, и по установленному общему допустимому улову. Понятно, что 15-летняя перспектива достаточно сложная, но наука нам не дает сигналов, что будут какие-то резкие колебания.
Во-вторых, наша политика настроена на сохранение запаса минтая, мы управляем ресурсом очень рационально и осторожно. Поэтому если какие-то колебания и будут, то часть флота, устаревшая и менее эффективная, может перейти на объекты, которые сейчас недоиспользуются. На Дальнем Востоке это как минимум миллион тонн. Но мы такого риска не видим.
– Важной частью процесса по устранению избыточных административных барьеров в рыбной отрасли остается взаимодействие рыбаков и представителей Пограничной службы ФСБ России на площадке рабочей группы при Росрыболовстве. Намерены ли вы продолжать эту работу, и каких результатов удалось добиться в этом году?
– Наверное, рыбаки лучше могут рассказать, что они считают практическими результатами в этой части. Мы же выступаем скорее в роли медиатора. Основная работа направлена на то, чтобы в рамках межведомственной рабочей группы урегулировать проблемы, которые возникают между рыбаками и пограничниками. Прежде всего, это вопросы работы в ночное время суток, вопросы, связанные с контрольными точками.
В основном проблемы касаются упрощения работы рыбаков там, где они сталкиваются с чрезмерными требованиями со стороны контролирующего органа. Это нюансы, решение которых позволит рыбакам работать более эффективно. Мы проводили заседание по итогам 2016 годы, смотрели на результаты деятельности группы, и все рыбаки единогласно высказались за то, чтобы продолжить работу в этом направлении.
Могу сказать, что с Пограничной службой мы сейчас сотрудничаем очень активно. Одним из наглядных результатов нашей совместной работы стало задержание судов, осуществлявших дрифтерный промысел, несмотря на запрет. Отмечу также охранные мероприятия в рамках лососевой путины.
– Как обстоят дела с финансированием отраслевой науки? Рыбохозяйственные НИИ говорят о сокращении количества экспедиционных рейсов, что может отразиться на качестве прогнозов. Какие возможности вы видите по привлечению дополнительных средств для институтов?
– На 2017 год мы запланировали выделить на ресурсные исследования даже больше денег, чем в текущем году, если брать абсолютный объем финансирования. На самом деле сейчас происходит оптимизация расходов, которые, к сожалению, наша отраслевая наука привыкла только раздувать. Речь идет в первую очередь о сокращении непрофильного персонала. Мы видим, что зачастую задачи, стоящие перед нашей наукой, можно выполнять гораздо меньшими силами.
Росрыболовство проводит большую работу по сокращению ненужных производственных фондов. Какой смысл содержать в таком количестве устаревшие научно-исследовательские суда, которые стоят у причалов и расходуют больше средств, чем если бы они занимались непосредственно ресурсными исследованиями? В рамках этой работы мы даже поднимали вопрос о создании на базе БИФ ТИНРО единой структуры, которая занималась бы всем научно-исследовательским флотом Дальнего Востока, но пока еще дальневосточные институты не смогли полностью его проработать.
Проблема в том, что зачастую перекрестные ресурсные исследования проводятся где-то в рамках госзадания, где-то за счет собственных средств, а где-то вообще на коммерческих судах. Начиная с прошлого года, мы пытаемся навести в этом порядок и в 2016 году все-таки рассматривали единый бюджет научно-исследовательских институтов. К сожалению, руководство институтов часто занимается шантажом: если вы нам не дадите госзадание в таком объеме, мы вам вот это не сделаем. Но когда мы посмотрели затраты внутри этих исследований, то, честно говоря, ужаснулись. Потому что либо стоимость требуемых материально-технических активов завышена, либо, как я уже сказал, половину средств мы тратим на отстой у причалов научных судов, которые, понятно, в ближайшие десятилетия использоваться не будут.
Эту работу мы обязательно продолжим. Думаю, что качество прогнозов от этого не пострадает. Все ресурсные исследования, которые необходимы для нормального определения ОДУ, будут проведены. Конечно, хотелось бы иметь больше средств. Сейчас мы выполняем исследования по основным объектам, хотя нужно финансировать и промразведку по перспективным объектам промысла – по сардине-иваси, по сайре. Но не считаю, что ситуация критическая, поскольку объем средств мы все-таки увеличили.
Очень важно, что в условиях экономии мы стали по-другому смотреть на эффективность работы институтов. Такое ощущение, что у них четкое разделение финансов: половина по госзаданию, а половина – те средства, которые они сами зарабатывают. При этом получается, что, если мы даем институтам новое поручение, они не тратят на него свой бюджет, а требуют увеличить финансирование в рамках госзадания. У меня всегда возникал вопрос: а если мы даем поручение управлению науки или рыбоохраны, мы тоже должны им предусмотреть дополнительную зарплату? По большому счету бюджет 2017 года рассматривался под совершенно иным углом, по-другому принимались решения, и я думаю, что это даст положительный импульс.
Чего нам не удалось добиться в текущем году, и я надеюсь, что 2017 год в этом плане станет переломным, – это повысить роль ВНИРО, который должен стать координатором всей научной деятельности в рыбохозяйственном комплексе. Я считаю, что это вполне реально, даже при том, что мы не планируем производить объединение институтов. Мы хотим, чтобы ВНИРО стал по-настоящему головным институтом.
– А когда начнется обещанное обновление научно-исследовательского флота?
– Уже вышли все необходимые поручения. И я надеюсь, до конца года мы сможем подписать контракт и авансировать начало проектно-изыскательских работ.
– Не первый год Росрыболовство говорит о необходимости практической направленности научно-исследовательской работы, в частности, в области аквакультуры, в отраслевых институтах и постановки задач бизнесом. Есть ли уже конкретные результаты сотрудничества науки и производства?
– В этом году мы все еще финансировали науку по прежнему принципу, исходя из того, что были созданы межинститутские рабочие группы в разных НИИ, подведомственных Росрыболовству. На 2017 год уже составлен план научно-исследовательских работ, за каждым пунктом которого стоит либо ассоциация, либо конкретная бизнес-структура. Мы провели отбор, точнее мы запросили с рыбаков заявки, посмотрели, насколько они действительно перспективны, и внесли их в план. Поэтому все работы носят прикладной характер и будут выполняться при участии заявителей – ассоциаций либо предприятий.
Более того, результаты этих научно-исследовательских работ в 2017 году будут приниматься непосредственно с участием заявителя, чтобы не было так, что рыбаки подали заявку, мы что-то сделали, а им это не понравилось или нужно было совершенно другое. Средства-то все равно потрачены. Поэтому приемка результатов будет проводиться при участии бизнеса.
Другой вопрос, что мы будем делать, если эти работы вдруг не будут приняты. На мой взгляд, либо потребуется дальнейшая доработка, но уже без бюджетного финансирования – институт сам должен будет изыскивать дополнительные средства. Либо мы просто этому институту будем сокращать бюджетное финансирование на такие исследования.
– По итогам года в секторе аквакультуры ожидается заметный рост, но пока очевидно, что государственная и отраслевая программы успешно реализуются только в части прудового рыбоводства. Есть ли шансы подтянуть до 2020 года индустриальное и пастбищное направления? Или Росрыболовство делает ставку только на экстенсивный рост за счет передачи в пользование новых рыбоводных участков?
– Мы ориентируемся в рамках госпрограммы на показатель 315 тыс. тонн, и для нас по большому счету не принципиально, какого типа это будет аквакультура. Первоочередная задача была, и она же остается на 2017 год, вовлечь в использование под цели рыбоводства как можно большее количество участков. Это важно, поскольку с учетом обязательств, которые принимает на себя инвестор, по развитию бизнеса – по минимальному объему выращивания объектов аквакультуры – мы стимулируем более или менее рациональное использование акваторий.
Финансирования не хватает, но даже те деньги, которые сейчас выделены на аквакультуру, пока регионами не востребованы так, как бы нам того хотелось. Работа в субъектах по развитию аквакультуры по-прежнему остается на очень низком уровне. Региональные власти не видят этот показатель в числе ориентиров для оценки их деятельности. По итогам 2016 года мы даже были вынуждены часть средств вернуть в бюджет, а часть регионов отказалась от субсидий уже после того, как было подписано соответствующее распоряжение.
Именно работу регионов, несмотря на все усилия наших теруправлений и регулярные совещания, с точки зрения субсидирования эффективной признать сложно. Надеемся, что все-таки это связано с тем, что сама форма поддержки достаточно молодая – ей всего два года. Понятно, что если по другим направлениям сельского хозяйства все идет по накатанной, и бизнес уже знает, какие меры поддержки существуют, то в части аквакультуры нам еще предстоит раскручивать это направление – по субсидированию инвестиционных проектов – среди более широкого круга заинтересованных инвесторов.
– На недавнем заседании правкомиссии, которую провел глава правительства Дмитрий Медведев, рассматривалась возможность увеличения в 2017 году бюджетных ассигнований на поддержку аквакультуры. Планируете ли вы развивать и другие формы господдержки рыбоводов помимо субсидирования инвестпроектов?
– На самом деле эта поддержка сохраняется, она всегда присутствовала в госпрограмме развития сельского хозяйства. Это касается и племенного дела, и проведения противоэпизоотических мероприятий. Но эта мера позволяет скорее поддержать хозяйства, нежели резко нарастить объем инвестиций.
Для нас важно увеличить объем производства продукции аквакультуры, простимулировать создание новых мощностей. Конечно, тут тоже есть выбор – можно перейти от субсидирования процентной ставки к субсидированию капитальных затрат, но это уже вопрос следующего года. Еще раз скажу, что внедрение этих мер поддержки идет достаточно сложно.
– Добавить рыбоводам проблем может и законопроект о любительском рыболовстве, где налицо столкновение интересов предприятий аквакультуры и любителей порыбачить. Как планируется решать эти коллизии?
– Планируем решать совместно с депутатами Государственной думы. В целом считаю, что если объекты, которые выращиваются в данном водоеме, не являются аборигенными, то, конечно же, их вылов в рамках любительского рыболовства надо полностью запретить. Если они являются аборигенными, то здесь, к сожалению, вопрос доступа рыбаков-любителей становится открытым.
Возможно, надо будет предлагать очень сложный механизм, но мы его еще с депутатами не проговаривали. Как вариант, можно через науку определять объем, разрешенный для любительского лова, и возлагать обязательства по контролю за собственником этого рыбоводного участка. Конфликт интересов действительно может возникнуть, и очень важно продумать, как его не допустить.
– В декабре вы анонсировали проведение в 2017 году международной выставки «Рыбная индустрия» и «Русского рыбного форума» в Санкт-Петербурге. Зачем отрасли понадобились такие крупные мероприятия, и какой отдачи от них вы ожидаете?
– Если бы мы не видели заинтересованности бизнеса, то таких проектов бы не предлагали. В 2016 году, как мне кажется, было очень много разных мероприятий, и в принципе можно было бы сосредоточиться только на них. Но у отраслевого сообщества есть желание провести свою собственную международную выставку.
Я считаю, что это очень правильное направление движения. В 2017 году с учетом принятия поправок в закон у нас уже будет, что показать. Может быть, еще не построенного, но, как минимум, на стадии проектов. Нам нужно больше работать с зарубежными производителями оборудования и технологий, с тем, чтобы они тоже выставлялись здесь для наших предприятий. Считаю, что в целом такая выставка будет востребована.
Что касается проведения рыбного форума: и мы и рыбаки давно говорили о том, что конгресс, который проводится во Владивостоке, все-таки должен менять свои границы и развиваться. Пока не знаю, какая позиция будет у Приморского края, но мы считаем, что этот форум может стать более значимым и масштабным мероприятием. Мы хотим видеть там представителей всех наших рыбохозяйственных бассейнов, совместить там и вопросы аквакультуры, пригласить иностранных инвесторов и специалистов мирового уровня. Посмотрим, что получится, и, исходя из этого, скажем, будем ли мы дальше продолжать эту практику.
– Каким образом в заявленную программу укладывается недавнее предложение Росрыболовства провести на этой площадке IV Всероссийский съезд работников рыбного хозяйства, ведь это совсем другой формат?
– На самом деле без разницы, какой формат. Можно на одной площадке проводить много мероприятий, не обязательно ограничиваться одним. Но вопрос съезда все еще остается открытым, потому что съезд – дело непростое, и не Федеральным агентством по рыболовству принимается решение о его проведении. Поэтому форум – да, а съезд… Я бы, честно говоря, поставил под сомнение, что он будет проведен в следующем году, в том числе в рамках мероприятия в Санкт-Петербурге.
Инициативы такие в свое время от рыбаков звучали, и в принципе с учетом того, что сейчас накопилось много вопросов для обсуждения, съезд может получиться знаковым. Чтобы действительно поговорить о том, как в новых условиях развивать отрасль, как работать над повышением социальной ответственности бизнеса. До сих пор у нас не заключены трехсторонние соглашения между профсоюзом, ассоциацией работодателей и федеральным агентством. Хотелось бы, чтобы получился действительно съезд работников рыбного хозяйства, а не съезд собственников бизнеса, направленный на защиту их интересов и против изменений в законе.
Анна ЛИМ, Fishnews
Декабрь 2016 г.
