– Алексей Витальевич, как проходит минтаевая путина? Сколько уже добыто, сколько планируется взять в этом году? Отличаются ли нынешние сезоны «А» и «Б» от предыдущих погодой, ледовой обстановкой?
– За без малого 11 месяцев (интервью давалось в ноябре – прим. ред.) добыто 1,65 млн тонн, что соответствует результату за аналогичный период 2019 года. Темпы освоения общего допустимого улова уступают прошлогоднему уровню – 86% против 91%.
Рекордным стал сезон «А» самой масштабной путины нашей страны – охотоморской минтаевой экспедиции (ОМЭ). За первые 100 дней промысла суммарный вылов минтая достиг почти 1 млн тонн, из которого 914 тыс. тонн освоено добывающим флотом непосредственно в Охотском море. Отмечу, что там работали 127 судов – меньше, чем обычно. Однако эффективность промысла существенно увеличилась. По сравнению с уровнем прошлого года на 22% выросли уловы на траление и на 23% – на судосутки.
Благодаря хорошей промысловой обстановке удачно стартовала рыбалка в Беринговом море. В июне-июле уловы на судосутки крупнотоннажных судов превышали 120 тонн, в уловах преобладала крупная рыба, доля молоди была незначительная. К сожалению, часть флота пропустила наиболее благоприятный период из-за карантинных мероприятий. С августа динамика промысла ожидаемо пошла на спад, суточные уловы снизились до 60 тонн, в тралах стало больше рыбы непромыслового размера. В результате, по состоянию на конец ноября, вылов в Западно-Беринговоморской зоне на 15% меньше прошлогоднего уровня.
Хотя это отставание уже наверстали в других районах. Сейчас часть добывающего флота постепенно переходит на промысел в Охотское море, где будет доосваивать остаток квоты.
– Насколько осложнила путину ситуация с коронавирусом? Сильно ли сказались карантинные ограничения на уловах и затратах?
– Как вы помните, в конце февраля – начале марта в связи с пандемией COVID-19 были введены специальные меры по ветеринарно-санитарному и эпидемиологическому контролю. Для их выполнения пришлось вносить коррективы в отлаженную логистику экспедиции.
Был введен 14-дневный карантин для транспортных судов, следующих из иностранных портов в район промысла. Конечно, решение было трудным и, главное, неожиданным, особенно учитывая тонкую настройку совместной работы добывающего и транспортного флотов в период ОМЭ. Но всем было понятно, чем обусловлены такие меры. Флот адаптировался, несмотря на вынужденные расходы. В этом плане охотоморская путина прошла более-менее, но вторая часть года оказалась посложнее. Во-первых, как я уже сказал, были задержки с выходом добывающих судов в Берингово море, в том числе связанные с обсервацией экипажей. На некоторых судах фиксировались случаи заражения членов команды, несколько единиц флота были вынуждены полностью менять экипаж и дополнительно «отстаиваться в карантине».
Считаю, что небольшое проседание по вылову в середине года – это как раз следствие пандемии и мер по борьбе с ней.
Второй момент, еще более сложный и масштабный, наиболее ощутимый по последствиям, – это проблемы в Китае. В начале года был период затишья в КНР, связанный с празднованием китайского Нового года, который совпал с началом эпидемии в Китае. Около месяца китайские рыбозаводы не работали. Несколько недель понадобилось перерабатывающему сектору, чтобы войти в относительно нормальный режим работы.
Затем ситуация с коронавирусом в мире стала ухудшаться. Китай довольно быстро оправился, но пришла вторая волна – с рынков потребления Европы и Америки. В результате локдауна – закрытия, по сути, всей экономики – очень резко сократился спрос на филе минтая повторной заморозки: по некоторым данным, на 40%. И, конечно, это привело к падению цен на сырье, снижение мы наблюдаем фактически весь год. Признаки улучшения есть, но все равно ситуация остается напряженной и сложной.
Третья проблема связана с доставкой и выгрузкой рыбной продукции в портах Китая. В КНР введены очень жесткие меры в отношении прибывающих на разгрузку судов: массово тестируются члены экипажей, на наличие следов коронавирусной инфекции проверяется упаковка рыбопродукции. Уже приостановлены поставки с нескольких российских предприятий. Некоторым транспортам запрещена разгрузка на территории Китая, потому что якобы ранее на этих судах была ввезена рыбопродукция, зараженная коронавирусом.
Порт Циндао сейчас полностью закрыт для рыбы. Вся работа пока идет через Далянь, там фиксируются трудности с приемкой и выгрузкой транспортного флота. Пока объем поставок не такой большой, учитывая, что промысловый сезон фактически завершен. Но ситуация весьма сложная, мы с тревогой смотрим на ее развитие – что будет в следующем году в разгар путины?..
– В сентябре АДМ приняла декларацию о противодействии распространению коронавируса. Ее положения соблюдаются на практике, меры работают?
– Да, ассоциация действительно приняла такую декларацию на общем собрании. В ее основе лежат нормативные документы и рекомендации различных органов и ведомств, в том числе иностранных, по противодействию распространению COVID-19 в отношении членов экипажей, судов, рыбопродукции. Предприятия соблюдают все предписанные меры и даже самостоятельно вводят дополнительные, но, тем не менее, несколько случаев заражения были зафиксированы.
У нас есть договоренность с Россельхознадзором: члены АДМ в числе первых откликнулись на апробирование системы тестирования тароупаковки рыбопродукции на наличие следов коронавирусной инфекции. Эта работа ведется с октября.
– Вы обратили внимание на проблемы с экспортом. Означает ли это, что увеличились поставки на внутренний рынок?
– Нельзя сказать, что проблемы с экспортом вынудили рыбаков переориентироваться на внутренний рынок. Обеспечение продовольственной безопасности и бесперебойных поставок продукции на российский рынок – главная задача всей отрасли. Мы видим рост потребительского интереса к продукции из минтая, это позволяет предприятиям наращивать объем поставок.
За первые полгода на внутренний рынок было поставлено 120 тыс. тонн различной продукции из минтая – мороженой рыбы, филе и фарша. Такой же объем поступил на внутренний рынок за весь прошлый год. Никаких проблем с насыщением внутреннего рынка нет.
Вместе с ростом поставок мы наблюдали значительное снижение цен на минтай на внутреннем рынке. Понятно, что одна из причин – резкое увеличение предложения. Я думаю, российские рыбопромышленники отнеслись к ситуации с пониманием, особенно с учетом того, что сейчас происходит в экономике и на потребительском рынке.
Но вместе с тем для нас важно, чтобы снижение оптовой цены дошло до розницы и его почувствовал потребитель. Потому что есть опасения, что вся маржа, весь этот сверхдоход, который образуется за счет ценового давления, осядет у посредников и в ретейле, а потребитель не заметит снижения цены.
– Как проходит процесс MSC-сертификации тралового промысла минтая в Западно-Беринговоморской зоне? Уже можно говорить о сроках?
– Процесс идет в соответствии с утвержденным графиком. Мы сейчас вышли на полную сертификацию, этому предшествовала масштабная подготовительная работа. Совместно с рыбохозяйственными институтами запущена программа научных наблюдателей. Кроме того, с привлечением специалистов Дальневосточного отделения РАН выполнена серия морских исследований для оценки влияния тралового лова минтая на птиц и млекопитающих в промрайоне. При подготовке мы постарались учесть все сложности, с которыми столкнулись во время сертификации промысла в Охотском море.
На начало декабря намечен пятидневный сертификационный аудит, в ходе которого международные эксперты будут проверять наш промысел. Запланирована серия консультаций с учеными и стейкхолдерами. MSC-сертификация – это довольно сложный процесс, многофакторный, тем более когда речь идет о таком масштабном и трудном промысле, как добыча наваринского минтая в Западно-Беринговоморской зоне. Ожидаем и противодействия со стороны американских минтайщиков. Поэтому, что касается сроков, мы очень осторожно думаем о 2021 годе.
– В продолжение экологической темы: сейчас ученые по заказу ассоциации разрабатывают селективную решетку для пелагического трала, которая будет отсеивать молодь. На каком этапе уже работы, когда планируется провести испытания?
– Этим проектом занимается Полярный филиал ВНИРО в Мурманске. В начале ноября коллеги закончили испытание двух моделей сортирующих систем. Работы были проведены на Белом море с использованием маломерного научного судна. Тестировались два типа решетки – мягкая и полужесткая конструкции, оценивались их селективные способности при имитации прохождения через систему средних и больших уловов.
Сейчас ученые приступили ко второму этапу – проработке технологии изготовления полномасштабных гибких решеток селективной системы. Надеемся, что удастся провести вторую серию тестирований в море и испытания в гидроканале. Планируется завершить все это в следующем году и перенести дальнейшую работу на Дальневосточный бассейн.
– Эти разработки носят сугубо практический характер, например, для получения MSC-сертификата, или ассоциация в принципе прислушивается к мнению экологов?
– Эта работа не связана исключительно с целями и задачами экологической сертификации (напомню, что промысел в Охотском море давно и успешно сертифицирован). Скорее, это часть более системного и долгосрочного подхода к освоению ресурса. Ведь мы прекрасно понимаем, что молодь в уловах всегда была и будет. И самое интересное – чем здоровее запас, чем лучше он себя чувствует, тем больше молоди появляется. Правила рыболовства не запрещают эту молодь ловить и перерабатывать, но есть определенные ограничения – допустимый процент прилова.
К тому же размерный состав уловов – одно из главных препятствий для увеличения выпуска минтаевого филе морской заморозки: выход филе из мелкой рыбы меньше. В этом году филе первой заморозки было, пожалуй, единственным сегментом на минтаевом рынке, который не просел из-за коронавируса. Однако предприятия не смогли существенно нарастить объемы выпуска этой продукции именно потому, что размерный состав не позволил этого сделать. Поэтому у задачи по снижению прилова молоди есть не только природоохранные цели, но и производственная и экономическая мотивация.
Кроме того, мы прекрасно понимаем, что вопрос перехода к прямому методу учета улова в перспективе придет к своему логическому завершению. Соответствующие технические решения разрабатываются, к этому тоже надо готовиться.
– Какие еще экологические улучшения на промысле ввела и вводит АДМ?
– При поддержке Росрыболовства и дальневосточных филиалов ВНИРО ассоциация расширяет программу научных наблюдателей. В прошлом году принято решение о распространении программы на новые районы – Восточный Сахалин, Берингово море. В 2020 году впервые за долгое время был организован качественный мониторинг тралового промысла восточнокамчатского минтая в районе Северных Курил и в Петропавловско-Командорской подзоне.
– Отраслевая наука предложила установить ОДУ для минтая Чукотского моря – 100 тыс. тонн. Видят ли предприятия перспективы за этим районом промысла?
– Первоначально наука говорила о 100 тыс. тонн минтая, впоследствии общий допустимый улов на 2020 год был установлен в объеме 68 тыс. тонн. На 2021 год утвержден ОДУ в 37,2 тыс. тонн.
Я бы отметил два момента относительно перспектив промысла в этом новом районе. Во-первых, неопределенность с долгосрочной динамикой запаса, если исходить из того, что это часть восточноберинговоморской популяции, которая пришла в Чукотское море из-за повышения температуры воды в Беринговом море. Неизвестно, как долго такая ситуация будет сохраняться и что будет, когда температурный фон вернется к среднемноголетним значениям и восстановится холодное пятно в Беринговом проливе. Не ясна и популяционная структура этого запаса, непонятны последствия промысла для хрупкой арктической экосистемы.
Во-вторых, у предприятий отсутствует опыт работы в Чукотском море. Чем и как облавливать запас? Научные съемки показывают, что основная биомасса этого минтая обитает в районах с глубинами 50–60 метров. Такие глубины непригодны для пелагических тралов и крупнотоннажного флота, то есть нужно использовать среднетоннажный флот, в идеале – снюрреводы. Район отдаленный, сезон короткий – 45–60 дней, не более. Экспедиция потребует организации снабжения, бункеровки, транспортов.
Нужно тестировать промысел. Но по закону нельзя организовать рыбалку в режиме возможного вылова, существующие правила для нового объекта требуют распределения ОДУ через аукцион. А как определить справедливую цену этого ресурса с учетом вышеназванных факторов? Поэтому для многих предприятий экономика добычи минтая в Чукотском море еще непонятна.
В нынешнем году ТИНРО проводил съемки в районе, наука обращалась к рыбохозяйственным предприятиям с тем, чтобы организовать совместную научно-промысловую экспедицию. Пока, по моей информации, никто из компаний не откликнулся на это предложение.
– Как обстоят дела с внесением в законодательство изменений, позволяющих перегружать рыбопродукцию в «районах укрытия» в 12-мильной зоне? Есть ли подвижки?
– Новой информации о внесении изменений в закон «О государственной границе» нет. С января 2019 года суда потеряли возможность осуществлять перегрузы при работе с «закрытой границей» в территориальном море при неблагоприятных погодных условиях. Мы на эту проблему обращали внимание регулятора и других ведомств, в том числе тех, кто отвечает за контроль, и на ДВНПС об этом говорили, и на других площадках, тема поднималась в Госдуме, в Совете Федерации. К сожалению, пока вопрос остается открытым.
По нашим оценкам, в прошлом году финансовые потери предприятий от простоев, вызванных этой проблемой, составили более 500 млн рублей – только на промысле минтая в Охотском море! Если посчитать суммарно по другим районам плюс по добыче сельди и остальных видов, я думаю, что финансовые потери с легкостью перевалят за миллиард рублей.
Есть позиция одного из ведомств против принятия поправок.
– Какие еще актуальные законодательные проблемы для добытчиков минтая вы бы отметили?
– Я бы обратил внимание на один проект постановления правительства – «О внесении изменений в постановление правительства РФ от 22 октября 2008 г. № 775». В этих поправках пытаются увязать таможенное оформление рыбопромысловых судов в России и получение разрешения на вылов. Тема не новая, она появилась в конце прошлого года и сейчас получила второй шанс на развитие. В октябре на встрече с руководителем Росрыболовства Ильей Шестаковым во Владивостоке мы озвучили беспокойство по реализации этого документа. Причем его логика и задачи понятны, но при этом есть много рисков.
Законодатель предлагает привязать выдачу разрешений на вылов к таможенному оформлению судоремонта. Это довольно сложная ситуация: во-первых, отсутствует четкая и понятная процедура таможенного оформления судоремонтных работ. А что делать в случае, если это «незаходное» судно, которое реально работало и декларировало в режиме «закрытой границы», и у него накопленный ремонт за несколько лет, например? Как будет таможенный орган в этом плане работать, тоже непонятно.
Все это потенциально создает риски простоев флота в ожидании завершения таможенных процедур. Только после отмашки от таможенных органов судовладелец сможет обращаться в территориальное управление Росрыболовства за выдачей разрешения на вылов. Что будет, если судовладелец по каким-то причинам не согласится с той таможенной стоимостью, в которую оценивает ремонт таможенный орган? Мы обратили внимание Ильи Васильевича на эту проблему, попросили учесть ее – ввести какой-то временной разрыв либо предусмотреть механизм, нивелирующий риски простоя.
Алексей СЕРЕДА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»
Декабрь 2020 г.
