Реформа по инвестквотам будет иметь негативные последствия

Находящийся на рассмотрении Госдумы квотный законопроект более всех затрагивает Дальний Восток. Однако за страстями вокруг реформы по перераспределению ресурсов заинтригованно наблюдает вся рыбная отрасль. Своей точкой зрения, с учетом положения дел на Северном бассейне, с Fishnews поделился генеральный директор Союза рыбопромышленников Севера (СРПС) Константин Древетняк.

МНОГИЕ РАЗОРЯТСЯ

— Константин Владимирович, чем чревато принятие законопроекта о втором этапе реформы с квотами? В целом по отрасли и отдельно по Северному бассейну?

— В своем нынешнем виде этот законопроект не затрагивает рыбные запасы Севера, только крабов. Что касается дальневосточников, то для них это отъем очередной доли квот, распределенных по историческому принципу. Думаю, что в целом это будет иметь негативные последствия, особенно для мелких компаний. Конечно, многие разорятся. Какие бы красивые слова при этом не произносились о том, что инвестквоты — это будто бы эффективное использование ресурса, строительство нового флота и появление новых рабочих мест. На самом деле рабочих мест станет меньше. Чем выше производительность труда, тем меньше на предприятии рабочих мест. Одно новое современное судно заменяет два-три из ныне работающих. И неправильно говорить только об экономической эффективности, забывая о социальных вопросах, особенно актуальных для Дальнего Востока и Севера. Здесь первая проблема приморских регионов — это отток населения. И второй этап квотной реформы неминуемо усилит этот процесс.

— Но предполагается построить еще и рыбоперерабатывающие заводы…

— Да, однако это все равно не тысячи работников, потому что на этих заводах предполагается высокий уровень автоматизации и использование современного оборудования. Я не против повышения производительности труда, но давайте говорить правду: квотная реформа однозначно не увеличит количество рабочих мест.

— Как вы думаете, почему рыбу Северного бассейна не вписали в законопроект?

— Посмотрите, что на Северном бассейне происходит с запасами. По итогам 52-й сессии СРНК отмечено снижение на 20% российской квоты главного нашего промыслового объекта — трески. А если считать с 2019 года, то снижение уже 30%. Получается, что 20% квот у рыбаков заберут в рамках первого этапа программы инвестквот, еще 30% уже забрала природа. Вы представляете, какой это удар для маленьких и средних компаний? Да, второй этап программы инвестквот пока не затрагивает Северный бассейн, но мы же понимаем, что аппетит приходит во время еды. Казалось бы, ничто не предвещало и первого этапа, а уж второго — тем более. Мы помним, что во время первого этапа нас заверяли, что это разовое действие. А потом появился второй этап инвестквот, пусть пока только для Дальнего Востока. Но рыбаки Севера опасаются расширения и продолжения программы.

— То есть вы опасаетесь, что Северный бассейн впишут во второе чтение закона о квотной реформе? Он же пока только первое чтение прошел…

— Можно всего ожидать. Возможно вписывание Севера во второй этап либо же появление третьего и четвертого этапов… Все помнят, что происходило до первого чтения. Рыбацкие сообщества, приморские регионы, губернаторы либо высказывались открыто против, либо предлагали подойти более взвешенно: дождаться итогов первого этапа. И в Госдуме, и в Совете Федерации выступали на стороне рыбаков. Но в итоге законопроект благополучно прошел первое чтение. Те, кто это все устроил, просто не обращают внимания на общественное мнение.

О МОЩНОСТЯХ И ПОТРЕБНОСТЯХ

— По поводу еще не подведенных итогов первого этапа инвестквот. Как он реализуется на Севере?

— Пока что у нас построено только два судна Северо-Западного рыбопромышленного консорциума (СЗРК). Причем первое судно было заложено еще до начала реализации программы, его просто включили в первый этап. Если по итогам первого этапа построят порядка десяти-пятнадцати этих, назовем их так, супертраулеров, то ловить им будет просто нечего. Сейчас никто не хочет об этом говорить, но если свою серию построит «Норебо», если будет завершена серия СЗРК (каждое из их судов сможет осваивать тысяч по 30 тонн в год), то они будут вылавливать львиную долю всех квот Северного бассейна. А остальные что будут делать?

При этом новые суда — очень дорогие, их надо окупить. И получится на Северном бассейне то, что происходит сейчас на Дальнем Востоке: когда участники первого этапа требуют донаделения их квотами в рамках поддержки инвесторов. Им могут пойти навстречу, потому что имеющие место задержки со строительством судов — это действительно дополнительные траты на обслуживание кредитов.

— А что с береговыми заводами? У вас же много строили в рамках первого этапа…

— Я всегда был против идеи строить береговые заводы ради самих береговых заводов. Строить их нужно под квоты, под твердое понимание, откуда будет поступать сырье. Чтобы не получалось так, что сначала заводы построили, а после начались крики: «У нас нет сырья!», обращения к администрации области и так далее. К сожалению, у нас есть введенные в эксплуатацию заводы, которые простаивают из-за нехватки сырья. Кому-то цена не подходит, но рыбак не обязан поставлять фабрике сырье в убыток себе.

— То есть у вас уже сейчас мощности по переработке превышают потребности?

— Думаю, да. Особенно с учетом фабрик, построенных специально под переработку свежья и вынужденно закрывшихся из-за встряски с регулированием прибрежного рыболовства в 2020-2021 годах.

Если бы организаторы квотной реформы ставили перед собой задачи социального характера, в частности создание рабочих мест, то строительство новых заводов было бы целесообразно. К сожалению, у нас на рыбную отрасль с этой точки зрения не привыкли смотреть. Нам часто ставят в пример Норвегию. А Норвегия свою квоту в 261 тыс. тонн (в 2023 году) вполне могла бы выловить 10-15 супертраулерами, которые легко бы построила. Но тогда у населения прибрежных регионов возникли бы проблемы социального характера, и Норвегия этого не делает. А в России, к сожалению, рыболовство рассматривают с точки зрения чистой экономики.

КРАБОВАЯ ТУРБУЛЕНТНОСТЬ

— Рыбу в рамках второго этапа на Севере пока не забирают, зато крабы и моллюски — как у всех.

— У нас добывают только гребешка, хотя на Севере обитают и другие промысловые моллюски — те же знаменитые трубачи, например. Но в настоящее время нет понимания, как эти трубачи осваивать в рамках промышленного лова и где располагаются их промысловые концентрации. Что касается гребешка, то его запасы на Северном бассейне сейчас на низком уровне и в ближайшие годы в рамках промышленного рыболовства его однозначно добывать не будут. Кроме того, ранее гребешок уже продан на аукционах. Так что я не возьмусь предсказывать, будут ли его перераспределять…

По большому счету, второй этап квотной реформы в нынешнем его виде затрагивает на Северном бассейне только крабов. И здесь у нас своя специфика: краб на Севере никогда не распределяли по историческому принципу. На аукционе в 2004 году был выкуплен весь камчатский краб. В 2016 году с аукциона также продали впервые введенного в промысел снежного краба (опилио). Однако в 2019 году по 50% и камчатских, и снежных крабов вновь выставили на аукционы. Особенно обидной была ситуация с опилио — ведь его продали всего три года назад. Это было уже чересчур, нарушение всех правил игры.

Однако теперь предполагают продать оставшиеся 50% обоих видов. Ситуация усугубляется тем, что уже сейчас на Северном бассейне переизбыток судов-краболовов. Если ввести новые, более производительные, краболовы, то они элементарно выловят все, им просто не хватит квот.

— Тем не менее группа компаний «Антей» активно строит …

— Они глубоко вошли в этот процесс, и у них есть свое видение. Тем более они ведут промысел как на Северном бассейне, так и на Дальнем Востоке, так что имеют возможность маневрировать мощностями.

Нужно принимать во внимание, что мы пока не можем делать долгосрочные прогнозы о состоянии крабовых популяций и, соответственно, объемов ОДУ. Камчатский краб — акклиматизированный на Севере. Согласно теории акклиматизации, его запас может неожиданно «взлететь», а может и резко снизиться. Не говоря уже о снежном крабе, который неизвестно как попал в Баренцево море. Его популяция может в настоящее время находиться на пике численности, а потом в какой-то момент может рухнуть, и мы будем находить опилио только единично. По теории акклиматизации, новый вид долго вселяется в водоем, затем длительное время его особо и не видно, потом следует взрыв численности, а потом — стабилизация запаса. На каком уровне пройдет стабилизация, никто не знает. Поэтому популяцию опилио надо рассматривать сейчас очень осторожно. Необходимо интенсивно ее изучать.

ВОЗМОЖНАЯ АЛЬТЕРНАТИВА

— Предположим, что рыбаки в борьбе против квотной реформы победили. При этом у рыбной отрасли есть своя стратегия развития с задачами: больше рыбы, больше денежных поступлений, выше потребление рыбы россиянами и так далее. Что нужно предпринять вместо квотной реформы, чтобы отрасль улучшила свои целевые показатели?

— Я буду говорить только про Северный бассейн. Здесь в первую очередь надо принимать во внимание, что вылов почти всех промысловых объектов регулируется Россией не самостоятельно, а в рамках международных организаций. Я имею в виду район НАФО, открытые части Северной Атлантики и так далее. Нам совершенно необходимо сохранить здесь максимальный вылов. Сейчас наша доля в этих районах снижается из-за того, что мы мало ловим. Так вот, первое, что необходимо сделать — это сосредоточить усилия на сохранении своих «ключей» в районах международного промысла.

Что касается увеличения финансовых поступлений, то для этого совсем необязательна программа инвестквот и крабовые аукционы. Больше денег казна будет получать, в частности, от повышения платы за пользование биоресурсами, которая резко вырастет и по треске, и по крабу, и по другим объектам. И через определенный период денежные поступления превысят разовую выручку от крабовых аукционов. Но кого-то это не устраивает, потому что квоты сохранятся у прежних игроков.

Что касается увеличения потребления рыбы россиянами, то у власти достаточно регуляторных рычагов, чтобы перенаправлять по необходимости отечественную рыбопродукцию с внешнего рынка на внутренний. Однако оперировать статистикой нужно очень внимательно. Например, надо учитывать, не всегда рыба, отгруженная в Норвегии, следовала на экспорт. Много такой рыбы шло в Россию. Просто рыбаку иногда выгодней выгрузиться в Норвегии и отправить улов автомобильным транспортом в Россию, а самому вернуться на промысел. Кроме того, надо учитывать и ту рыбу, которую добывают в рамках любительского рыболовства для собственного потребления.

Нужно помнить, что у нас есть регионы, например, степные, где не развита культура потребления рыбы. В то же время житель архангельской деревни на побережье может и по 100 кг рыбы в год съедать. Поэтому если мы просто сопоставляем усредненные показатели потребления жителей России и Японии, то такое сравнение просто некорректно.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, Fishnews

Ноябрь 2022 г.